Лир с Анго уже перебрали всё возможные варианты. Герцог был уверен, что лучше сидеть и ждать подмоги. Только неизвестно, придёт ли она вообще.
— Ладно, давайте просто сядем и умрём! — воскликнул Лирнэ, в сердцах ударив кулаком по столу.
— Нет. Я не могу просто так умереть — со мной мои люди. К тому же у меня жена и трое детей.
— Сам виноват, — ответил Элрэт. — Вы как хотите, а я сваливаю!
— Стой! — почти истеричным тоном воскликнул герцог. — Вы нужны мне. Не бесплатно, конечно. У меня просто нет другого выхода, как нанять вас обоих!
— Да? И как кого ты нас хочешь нанять?
— Вы могли бы помочь в ведении войны.
— Сомневаюсь. Я вообще не в состоянии продолжать битву. Я потерял своих друзей и сам не в лучшем состоянии, — в голосе Лира послышалось равнодушие.
Он встал и вышел, громко хлопнув дверью. Два часа бесплодных разговоров сильно подействовали на его и без того расшатанные нервы. Он остановился у окна и прислонился лбом к холодному стеклу. Слеза покатилась по щеке. Он слишком давно не позволял себе плакать. А сейчас было уже всё равно, он позволил себе рыдать, не сдерживаясь и не боясь, что кто-то услышит. Иногда просто нужен выход эмоциям.
Незаметно за его спиной возник Фарон.
— Как забавно наблюдать слёзы сильной личности, — произнёс он.
— Я и не был никогда сильным. Кто тебе это сказал? — ответил Лир, пытаясь выровнять дыхание.
— Ты всегда пытался казаться таковым. Для внебрачного сына казнённой эльфийской королевы ты действительно неплохо держался. Ты даже никогда не пытался строить из себя мученика, — слова Фарона обжигали словно плеть.
Лирнэ так и продолжил стоять спиной к бывшему наставнику.
— Скажи мне, мы умрём? — спросил он.
— Мы все когда-нибудь умрём. Даже высшие смертны.
— Погибнем ли мы при осаде?
— Кто знает? Я точно умру здесь. Иногда мы не в силах изменить свою судьбу. А ты… на счёт тебя мне не известно. Может быть, встретимся ТАМ, тогда будет много времени поговорить в ожидании перерождения.
— Как жизнеутверждающе, твою мать!
Миновало несколько недель ожидания и кромешного ада. Припасы подходили к концу. Обещанная подмога не пришла. Волна недовольства захлестнула крепость.
Лирнэ тем временем поджаривал ворону на костре во дворе замка. Нормального мяса в Терси уже не осталось, уцелели только боевые кони. За это время в городе-крепости начались вспышки чумы. Говорили, что виноваты крысы или происки врага. Ходили слухи, что и колодец отравлен, только все не верили и воду всё равно пили, другой не было. Лир задержал взгляд на небе, оно которое затянули тучи. Такие тяжёлые осенние облака, как будто боги закрыли глаза, чтобы не смотреть на этот маленький ад на земле под названием Терси. Всё уже потеряли счёт дням, какая разница сколько ещё осталось до конца. Всеобщее уныние. Люди ходили в храм, по много часов простаивали службу, слушали речи жреца о том, что в том мире будет лучше. Лир храма избегал, пение доносившееся из-за дубовых ворот вызывало мороз по коже. По ночам он видел хиллигринов, они стояли на крышах словно памятники безысходности. В голову начали лезть странные голодные мысли, что хиллигрин, по сути, та же большая ворона, только без крыльев. Вот только существует эта «ворона» сразу в двух измерениях, что, наверное, усложнит процесс приготовления. Элрэту даже хотелось рассмеяться, но запах жаренного вороньего мяса вернул его суровой действительности.
Во двор вышел Фарон, опираясь о стены руками. Волосы его развевались на ветру, и невидящие глаза смотрели в небо.
— Я говорил с герцогом, завтра мы откроем ворота и примем бой. Другого пути нет, — оповестил он.
— Наконец-то. А то я уже начал верить сплетням, что он хочет специально заморить своих подданных, так как сговоре врагом, — ответил Лир, снимая с вертела ворону.
— Ложь это всё! Просто очень тяжело принимать такое решение, если не хватает войска.
— И он хотел, что бы осталось ещё меньше.
— Завтра выступаем, — обрезал Фарон.
Лиру было нечего сказать в ответ.
— Да и я в погребе кувшин с вином припрятал, — добавил наставник, отходя. — Думаю это тебя перед боем взбодрит.
Лирнэ остался наедине с вороной. На сегодня это был весь его обед.
Перспектива погибнуть, защищая чужую крепость, его не привлекала. Возникали даже мысли купить свою свободу за голову герцога. Но с былых времён ещё осталась привычка прислушиваться к Фарону, сейчас нельзя было подводить бывшего наставника. Да и герцог в случае победы обещал немало золота. Только для боя Лир ещё не до конца здоров: рана никак не хотела заживать, и правая рука двигалась плохо. Он сейчас даже не мог сносно стрелять из арбалета.
И снова его захлестнула волна уныния. Снова хотелось выть, кричать и проклинать этот мир. Но весь пар из него уже вышел. Сил не оставалось даже на сопротивление судьбе, колотящей по голове кованым сапогом. И впервые в жизни хотелось спросить: «за что?», но этот вопрос так и остался незаданным. Не за что. Что есть, то есть. К чему разгребать своё прошлое, если его всё равно не вернуть?! Вот оно настоящее, хотя и кажется просто дурным сном длиною в вечность. Даже самые страшные моменты жизни казались ещё пустяками по сравнению с полным унынием. Тогда всё ещё казалось забавным приключением. Быть на волоске от смерти, что может быть интересней?!
Но завтрашний бой все решит. Либо пасть, либо вернуться домой с победой. Свобода или смерть.
— Вот когда выберусь отсюда, вдоволь наемся и напьюсь. И ещё пойду по эльфийским девам, — произнёс Ангарель, глядя в открытое окно одной из башен. Он единственный из всех пребывал в хорошем расположении духа. Лир же его настроения не разделял.
— А если мы умрём, то это нам уже не понадобится, — ответил он.
— Я не хочу умирать, — ответил эльф.
Лир промолчал в ответ. На самом деле никто не хочет умирать, даже самоубийца, бросающийся со скалы, не хочет смерти, он просто ищет избавления. Что поделаешь, если единственное лекарство — смерть. Сейчас Элрета как никогда тревожил вопрос о том, что там за порогом жизни. Он ещё раз вспомнил, как белый туман уносил его товарищей вдаль. Живы ли они? Его ещё не покидала надежда, что, вернувшись, он застанет их дома. Но только разум твердил обратное. Он больше их не чувствовал среди живых. Будь они ранены или при смерти, он бы различил и слабый проблеск мысли. Но ничего, тишина, и всё нити оборваны.
— А завтра нам в бой, — напомнил Лирнэ.
— Да, помню, пойду на стену. Сам знаешь, в ближнем бою от меня толку мало.
— Смотри, кажется, у них есть катапульты, — сказал Лир, показывая рукой вдаль, за стены крепости, где белели шатры захватчиков. — Только вот почему-то они не использовали их раньше.
— Я бы сказал, счастье, что они не использовали их раньше. Наверное, берегут. И стрелять собрались явно не камнями.
— А ещё, когда я наблюдал попытку штурма во второй день осады, мне показалось, очень странным, что они не используют лестницы, а только «кошки». И вообще, они не так уж хорошо оснащены. Вся вот проблема в количестве. И как понял, в основном они пешие. А даже самая лучшая пехота не устоит против самой плохой конницы.
— Сомневаюсь. Всякое порой происходит. И не стоит недооценивать противника.
