Глава 7
Долгожданное возвращение домой: тишина и покой, вдоволь еды и вина. Только невозможно спать без кошмаров. Они вкрадывались даже в самые яркие и прекраснее сны, пытаясь напугать, заполняя всё тьмой и бескрайней чернотой. Лир давно уже ничего не боялся, только вот неприятно было видеть снова смерть во сне. Он просыпался с больной головой каждое утро. Существование было стабильно невыносимым. Вроде бы всё хорошо и жизни ничего не угрожает, раны зажили, и почти не болит душа. Дикое желание быть в полном одиночестве, изредка видеться с Кеораном. Покидать своё убежище тоже не хотелось. Разве что ночные прогулки в темноте по крышам.
Пришла Мэв, в коем-то веке сама и без приглашения. Завела разговор о чём-то малоосмысленном. Она никогда не любила и не умела слушать, но очень любила, что бы слушали её. Странно, но Лиру казалось, что он осознаёт это только сейчас. Он смотрел на неё сквозь хрустальный бокал красного вина. Хмельные напитки — это всё что помогало ему не сойти с ума, после возвращение из этого треклятого похода. Она в который раз назвала его пьянью, а он её шлюхой. Такой привычный обмен любезностями. Он был жуткий собственник, а она считала, что спать с другими — это выражение свободы. Он тоже не без греха.
— Можешь уходить на все четыре стороны, я больше тебя не держу. Лишь моя любовь держала нас вместе, — произнёс Лир фразу на которую долго не мог решиться.
— Я тоже тебя любила, — ответила она.
— Но заведомо меньше чем я тебя. Я люблю тебя так сильно, что больше не могу удерживать рядом с собой.
— Твои слова причиняют мне боль.
— Мне тоже. Но мы не можем быть вместе, это давно пора было понять. От этого больно нам обоим.
Лирнэ заметил слёзы на ресницах Мэв, ему самому хотелось плакать и сердце разрывало от боли. Он просто больше не мог так жить.
И она ушла в ночную тьму и дождь.
Плащ спасал от дождя и ветра, но был бессилен против холода внутри. Это был её проигрыш. Мэв могла рвать отношения сколько угодно, но на этот раз Лир просто ушёл от неё. Он так и не стал ручным её зверем, он просто не способен подчиняться. Как поздно она это поняла.
От стены отделилась тёмная тень. Двигалась она тише опытного вора, так что даже чуткие уши вактири не смогли различить шаги. Неизвестный явно был существом нематериального мира. Даже не обладающая магией Мэв, почувствовала могильный холод, исходящий от странного создания. Оно подплыло ближе. И в лунном свете можно было различить большой вороний клюв. Разодранные одежды развивались на осеннем ветру. Всё вокруг начало наполняться туманом. Мэв стояла не в силах даже пошевелиться. Перед ней предстал хиллигрин — вестник смерти. Он смотрел на неё из-под капюшона мантии и молчал. Она боялась одного, что он заговорит с ней. Секунды ожидания тянулись словно вечность. И тут она услышала голос, который доносился не снаружи из внешнего мира, а попросту звучал у неё в голове:
— Я дам тебе выбор! Ты знаешь о ком я, он должен умереть этой ночью, но ты можешь уйти вместо него. Решай же скорее. Боги решили позволить тебе отдать жизнь во имя спасения его жизни.
Мэв даже не пыталась осмыслить внезапно возникшее у неё решение. Но сомнений не было, решение принадлежало именно ей. Она всегда знала ответ.
— Пусть живёт. Живёт и мучается лет так тысячу, а может и больше! — сказала она, поражаясь своей способности язвить даже в такой ситуации.
— Это твой окончательный ответ? — спросил хиллигрин.
— Да, — ответила она, без колебаний, — Моя жизнь и так уже кончена.
— Так ступай же вперёд.
На негнущихся ногах она шагнула во тьму. И что-то похожее на толстую иглу впилось ей в горло. Но боли уже не было.
Внутри как будто всё перевернулось, привычный мир рухнул. Элрэту вдруг представилась жуткая картинка жизни без неё. Нет, никто на свете не заменит ему Мэв. Он просто не может отпустить её. Он вышел под дождь босиком. В его состоянии было уже плевать на холод и грязь под ногами. Сейчас надо было только догнать и вернуть самую дорогую женщину на свете.
Резкая волна страха и холода захлестнула его на углу тёмного переулка. Он всё понял, даже не вглядываясь во тьму. Ощущение смерти скользило морозом по коже. Золотые нити её следов обрывались на это месте. Сверкнула молния и Лирнэ смог разглядеть её распростершееся на земле тело. Никаких видимых повреждений, только незаметная точка на шее, из которой даже не струиться кровь.
Эстир опустился рядом с ней на колени и провёл рукой по её волосам. Дождь хлестал по телу словно плеть. Сзади кто-то беззвучно подошёл, но Лиру было уже всё равно.
— Проклятье, я опоздал! — прошипел неизвестный и тоже рухнул на колени рядом с Лиром. В блеске молний Элрэт различил черты Эриса Ш'Эидана.
— Это всё моя вина. Я не успел, — убивался вор.
А Лирнэ продолжал сидеть не в силах произнести ни слова. Горечь застыла комом в горле. Чувство бескрайней вины не оставляло его. Она была бы жива, если он не оставил её. А он даже не успел попросить прощения. Не было сил даже плакать, только выражение нескрываемой душевной боли застыло на его лице. А дальше всё, как в тумане, он нёс тело на руках под проливным дождём. Каждый шаг отдавался болью. Сзади плёлся совершенно потерянный Эрис, он что-то говорил про месть, но Лиру было уже всё равно.
А поутру взметнулось ввысь пламя погребального костра. Как же хотелось сгореть вместе с ней. Но пламя не причинит вреда эстиру. Он снова смотрел в небо, куда отлетала душа самой любимой на свете женщины, которую он потерял. А смерть — это очень долгая разлука.
«В следующей жизни мы обязательно встретимся и обязательно будем вместе, чего бы мне это не стоило. Я клянусь всеми богами» — выкрикнул он в небо.
Костёр продолжал гореть на вершине утёса близ широкой и бурной реки. Вереск колыхался на ветру. Небо по-прежнему затянуто тучами. Такое тяжёлое небо цвета стали. Лирнэ стоял на краю утёса, вглядываясь вдаль. И снова чувствовал себя зависшим над вечностью. Всего один шаг отделял от встречи с ней. Всего один шаг но, кажется, будто длинною в целую жизнь.
— Не стоит, — произнёс Кеоаран. Его певучий голос было не спутать не с чьим другим. — Тебе нужно жить, тебе придётся жить.
Потом они просто сидели на камнях и молчали. Кеоран понимал, что нужен Лиру сейчас, но вот утешительных слов сейчас даже бессмертный поэт подобрать не мог. Лучше было просто помолчать.
— Вот и закончился самый дурацкий роман в моей жизни! — произнёс Лирнэ, закурив трубку.
Лишь спустя несколько дней запоя до Лира всё же дошло осознание произошедшего. Её больше нет, и она уже никогда не придёт. Вот это «никогда» и было самым страшным. Хотелось, что бы мир перестал существовать. Зачем ему теперь целый мир, если та кого он любил мертва. Если бы повернуть время вспять! Но на это не способны даже боги. А так хотелось бы, не отпускать её, или просто вымолить прощение. Он всё ещё продолжал её любить. На душе было тяжело, словно камнем придавило. Боль. Ничего кроме боли. Каждый вздох обрекал на новые страдания.
Первый день он ещё держался, лишь лёгкая заторможенность и молчаливость. Каменное лицо и ни тени скорби. А потом он несколько суток беспробудно пил в одиночестве, почти не вставая с кучи матрасов, служивших ему кроватью. Теперь же душевная боль вылилась в головную. Его просто передёргивало от омерзения по отношению к себе. Омерзение доходило почти до ненависти. Для вечно гордого эстира ненависть к себе было чем-то новым непривычным. Коктейль из ненависти с жалостью. Он всегда умудрялся совмещать в себе самые разные чувства.
Хоть сознание его и было изрядно замутнено, он сумел уловить разрыв пространства. Кто-то явно рвался сюда с изнанки мира. Сомнений не было в том, кто именно это мог быть.
