Верит, что если она не спит —
значит, он не умрет.
Снова давления перепад.
Сбитый ком простыни.
Губы в молитве жалкой дрожат:
Господи, сохрани!
Рта запекшийся страшный провал.
Капельница к плечу.
Господи, Ты ведь Сам врачевал —
так помоги врачу.
Это какой-то бредовый сон,
морок, психоз, заскок:
тысячи жизней спасавший, он
собственной не сберег.
Мама страшится завыть навзрыд.
Марлей стирает пот.
Верит, что если она не спит —
значит, он не умрет.
Господи, я ни о чем не просил,
впредь не осмелюсь — но
будь милосерднее… Дай ей сил
пережить эту ночь.
II
Вот и осталось нас, в сущности, двое…
В пахоте дня и в ночном непокое
я неустанно, назойливо мямлю:
Господи, обереги мою маму! —
от слепоты и от злобы незрячей,
смертной тоски и несметных болячек,
вора, жулья и случайного хама…
(Ты ведь такая беспечная, мама.
Ты ведь по-прежнему в доброе веришь.
Мир изменился, и люди — что звери.
