Крепкой опорой и внутренним светом
прежде был батя. Теперь его нету —
и заменить не получится, мама.
Ты ведь по-прежнему слишком упряма,
ты не умеешь с несчастьем смиряться…)
Господи, пусть ее годы продлятся!
Прочь отведи самосуд ежечасный,
мысли, что прожита жизнь понапрасну;
не попусти ей отчаянья стужу —
все остальное я как-нибудь сдюжу
сколько есть мочи и многажды больше…
Видишь: молюсь, неумел и безбожен.
Стану ей светом и стану опорой:
лишь бы подольше, лишь бы не скоро
на Ковалёво в холодную яму.
Господи, обереги мою маму!
Уговор
Поцелуй обещания полночью вьюжной
и другой, на прощание, в мраморный лоб —
все сбылось. Но не так, как восторженный вьюнош
грезил — увалень бедный, слюнтяй, остолоп.
Даже зависть пришла, клевета и нападки,
что сопутствуют славе и слаще, чем мед…
Недописанный мир наступает на пятки,
подгоняет, торопит, расчетливо жмет
к пустоте необжитой, исполненной жажды.
Это мой конвоир колет мне под ребро —
как того бедолагу, который однажды
возмечтал, чтоб к штыку приравняли перо…
Сам себя изгоняя из бреда пинками,
просыпаешься: комната, тумбочка, стул.
Всё и вправду сбылось. Слава Богу, покамест
