Ответ:
— А я уже лежу у ваших.
К подполковнику обращаются — пан полковник, к вице-премьеру — пан премьер, к вице- министру — пан министр.
Наш замминистра приехал, услышал — чуть с ума не сошел. В Москву звонил, справлялся.
На футболе о мыле — ни слова. Кричат:
— Судья, к телефону!
Беру интервью у министра. Тот жалуется:
— Извините, у меня после вчерашнего страшный кац.
У нас это фамилия, у них — похмелье.
Пытаюсь представить, как иностранный корреспондент приходит к нашему министру и тот — признается...
Курица, может, и не птица, а они…
Кто не удивляет, так это свои.
По понедельникам — иезуитство.
К 9.00 — после двух выходных! в обязательном порядке! — приглашают в посольство.
Токуют в зале, где специально обработанные стены исключают возможность подслушивать.
Все равно конспирируются: Польша — “страна пребывания”, поляки — “друзья”.
Друзья считают… друзья недооценивают… у друзей проблемы…
Посол, бывший белорусский премьер, сидит монументом. Прозвище ему дали — в самую десятку! Вроде ничего общего, а до чего ж подходит — Дуче.
Посольские делятся на три категории.
Карьерные дипломаты модно одеты и прилично говорят по-польски.
Те, кто под “крышей”, развязно общительны.
Остальные — молчаливы, затравлены и в серых костюмах. Приехали вслед за Дуче и говорят с певучим испугом.
Жен корреспондентов пригласили на прием, чтоб — заодно — помыли посуду.
Вечерами все сидят по домам: ни в кино, ни в театр.
Злотые меняют на чеки Внешторга. Копят на машины.
Из отпуска везут чемоданы консервов. Все равно недоедают. У детей случаются голодные обмороки.
КУРИЦА — НЕ ПТИЦА…
Пока не прибыло семейство, мое одиночество скрашивает Саня. Заглянет по-приятельски, — шагает на кухню, достает из кейса, хотя у меня тоже есть, в холодильнике.
Режем колбасу. Я жарю глазунью. Саня смачно закусывает и водит меня коридорами новой жизни.
