— Как же вы обходитесь?
— Да никак, пока что… придется купить.
— Берите английские.
— Хорошо.
Много батя застал: дореволюционные пеленки — и памперсы, двадцать первый век!
— Дальше очень быстро пойдет, — проговорила она.
— Что?
— Все. Дальше все очень быстро… начнет отказывать.
— Как?
— Увидите! Могу вас до аптеки довести.
А я еще волновался, что приехал зря!
— А вы… одна со всем справлялись?
— Да.
Зашли. Отоварились… Родным человеком оказалась! Купил две упаковки памперсов, громко шуршащих… Этот Попов везде найдет что урвать!
— До автобуса еще долго… могу вас по монастырю провести. Когда-то я там экскурсоводом работала.
Длинная многоарочная звонница. Могучий храм.
— А это что?
— Это театр у нас под открытым небом… Николай Альбертыч тут “Годунова” ставил… Вообще, постановки под открытым небом удаются ему…
Река уже гасла. Тянуло прохладой.
— Его даже пригласили в Казань, на праздник тысячелетия… помогаю сценарий писать ему.
— Казань?! А я там родился! А батя — работал там! Сорта свои вывел. На какой-то там доске высечен, говорят…
— Я Николаю Альбертычу скажу. Нам нужны персонажи… А то он предложил им Ивана Грозного, а они говорят: “Нет”.
— Батя вполне Ивана Грозного заменит… он Татарию от голода спас! Было бы здорово его привезти!
Памперсы громко шуршали. Убрать их некуда было. Но не в этом беда. Один мужик, скажем, телевизор вез. Но не в этом дело! Главное, что билетов не было, ни на один автобус! Они тут уже полные шли — из Пскова, Пушкинских Гор. Касса даже не открывалась. Наконец я вышел прямо к автобусу, деньги протянул. В результате я делил кресло с огромным омоновцем, тот наваливался на меня дикой тяжестью… Только памперсы и спасали — между нами догадался их воткнуть.
…В Питере, что удивительно, сияли огни, люди вовсю еще гуляли. После темного автобуса было странно… Видно, дню этому не суждено еще кончиться.
Подтвердилось. Промчась через город, на Финдляндском я пересел на Комарово. Моя спешка мне что-то не нравилась. Снова за окнами шла тьма, озаряемая вспышками, поначалу беззвучными. И снова — немая вспышка на все небо за черным забором елей. Мы стояли на станции Белоостров, когда послышался быстро нарастаюший шорох. У фонаря замелькали капли. Еще и промокну! Полный набор!.. Нет, еще не полный. Еще не знаю, что дома ждет. Не сомневаюсь, что оба члена моей семьи, освободившись от гнета моего, выступили по полной программе. Пожара пока не видать — так еще и далековато! Но пожар — примитив! Они на гораздо большее способны. Вот эта гигантская гроза — не их ли работа?
В быстро бегущих извилистых струйках на стекле разыгрались цветные огни ресторана “Шаляпин”. Репино. Следующее — Комарово. Выходить. Дождь слышен даже в грохоте колес. Ярость, с какой он колотит по крыше, теперь достанется мне. Промокну мгновенно. А вот и гром. Явлюсь, как мокрая курица! А должен
