Простителен разве что алкоголизм: ну, выпимши человек, что вы к нему пристали?
Мне неоднократно случалось ездить в лондонском метро вечером в час пик. В вагоне трудно дышать, но нет ничего похожего на привычную для московской толпы атмосферу всеобщей озлобленности. Контраст особенно ярок, когда внутри метро приходится пользоваться большим пассажирским лифтом — на многих станциях он заменяет эскалатор. Поездка в лифте, включая вход и выход, занимает не менее пяти минут; в тесноте и спешке люди неизбежно напряжены, но я ни разу не видела, чтобы кого-то намеренно толкнули или не извинились, зацепившись за чужой зонт или рюкзак.
Заведомое уважение к другому, к чужому, распространяется и на отношение к иному . В любом обществе модерна понятие поведенческой нормы в разных социальных стратах достаточно различается, но в пределах отдельной страты оно все-таки пребывает в некоторых известных всем участникам ситуации границах. В таком обществе родители так называемых гиперактивных детей или лица, страдающие приступами беспричинного страха, будут искать “группы самопомощи”, а не мучиться мыслями о том, чем им грозит постановка на учет в психдиспансере.
Замечали ли вы, что у нас вообще не принято обращаться за психологической помощью, не говоря уже об обращении к психиатру, так сказать, “по доброй воле”? При этом немало лиц, жалующихся на боли в сердце, на приступы одышки, на слишком раннее пробуждение от сна, испытывающих боли в спине и в суставах, мигрени, невыносимый зуд и многое другое, безуспешно обивают пороги кардиологов, дерматологов и врачей других специальностей. Безуспешно — потому что многим больным с перечисленными жалобами надо лечить душу — соматически (то есть “телесно”) они здоровы. По существу, большинство наших медиков подсознательно разделяет общую установку нашего же социума на то, что медицина в целом ориентирована на врачевание именно телесных страданий, а страдания душевные — это, так сказать, личное дело каждого.
Недавно один квалифицированный кардиолог, выслушав подробнейшие жалобы молодой женщины спортивного вида на сердечные перебои, учащенный пульс и удушье, которое она постоянно испытывает в метро, направил ее на ЭКГ и на анализ крови. Не обнаружив отклонений от нормы, он предложил ей обратиться к эндокринологу (что логично), который “по своей части” тоже ничего не нашел и отослал пациентку к невропатологу как к врачу “по нервам”. Последний полистал медкарточку, постукал где надо молоточком — и ничего не обнаружил. Зато, узнав, что пациентка не имеет семьи, не нашел ничего лучшего, как посоветовать ей родить ребенка.
После этого — уже на работе — с женщиной случился истерический припадок: по крайней мере так описала мне ситуацию ее начальница, которая по старой дружбе обратилась ко мне за советом, сопровождая свой не очень внятный рассказ оговоркой: “Ты же понимаешь, я не могу ей предложить пойти к психиатру и стать на учет!” Увы, я понимаю. И рассказанное в предыдущем абзаце — это моя реконструкция, “сухой остаток” из описания длительного хождения по мукам, которое я позже услышала от героини этой истории.
Как оказалось, она пребывала в состоянии тяжелой депрессии, вызванной разрывом с близким человеком. Воспитанная в семье, где откровенно презирались всяческие “нюни” и подразумевалась возможность сугубо рационального решения любой проблемы, М. “запретила” себе выражать вовне столь естественные в ее ситуации эмоции, но не могла же она усилием ума сделать бывшее не бывшим и тем самым уничтожить целый отрезок своей жизни! Не зря наши бабушки говорили: “Поплачь, милая, легче будет”…
Еще лет тридцать назад я прочла у В. Д. Тополянского, известного специалиста по психосоматической медицине, что почти половина обращений с жалобами “на сердце”, “на поясницу” и на многое другое приходится на людей соматически здоровых, но отягощенных душевными конфликтами разной степени глубины. После этой публикации возможность такой интерпретации многих жалоб на физические недуги должна была бы стать очевидной: должна была, но, видимо, не стала…
Кстати говоря, важно иметь в виду и обратное: немало соматических заболеваний, в особенности хронических, порождают тяжелые душевные страдания. Я не имею в виду боль, о пользе которой как важнейшего сигнала обратной связи мы редко задумываемся. Менее известно, что многие жизненно необходимые лекарства оказывают угнетающее действие на психику, о чем наши врачи забывают предупредить больного или его близких.
Главный вывод, который хочется сделать, прочитав “Энциклопедию психического здоровья”, — это пожелать нашим медикам создать что-то аналогичное на отечественном материале, притом с ориентацией на общество в целом — ведь оно состоит из мужчин, женщин и детей, а не просто из здоровых и больных.
Ревекка Фрумкина.
