“Океана”, комментируя интонационную сторону чтения Маяковского; написал даже, что ее многочисленные дефекты “как бы сливаются в воображении слушателя с шумом и грохотом морских волн”. И добавил: “В последней части записи (по чистой случайности) этот посторонний шум несколько уменьшается (как раз по сюжету стихотворения наступает штилевая погода) и особенно отчетливо, ясно, приветливо, ласково звучит голос поэта, его обращение к океанским жителям:
Смотрю за перила.
Старайтесь, приятели!.. ”
Заметим, что эта “последняя часть” и есть тот самый фрагмент, который звучит на лукьяновском диске и которого так не хватает представляемому альманаху!
Завершая мемуарную главу о записях Маяковского, Шилов упомянул, что “недавно, уже в 2003”, звукорежиссер Гослитмузея Сергей Филиппов улучшил звучание этой записи. “Попытка эта, на мой слух, оказалась достаточно удачной”.
Может, когда-нибудь мы услышим ее?
И еще одна неловкость. На всех трех компактах, содержащих записи Маяковского (и у Лукьянова тоже), старинное “А вы могли бы?” звучит без первой строки, которая на самом деле существует благодаря Василию Каменскому, спасшему бракованную пластинку с пробной переписью записей Маяковского с валиков, предпринятой еще в 1930 году6. Однажды драматург Валериус рассказал Шилову о том, как это было: как Каменский, купив пуд конфет, уговорил прессовщиц найти в сарае, среди груды брака, одну из пластинок Маяковского, не прошедшую ОТК…
Значит, это стихотворение может звучать полностью. И даже, судя по очеркам звучащей литературы Льва Шилова, оно так однажды и публиковалось — в журнале “Кругозор” (1973, № 7), на пластинке, посвященной чтецкой манере Маяковского, рядом с мемуарами Чуковского, Шкловского и других современников поэта7.
Как-то очень уж все это обидно.
Что же до актерского чтения, то стихотворения Маяковского на диске “Во весь голос” читают Владимир Яхонтов, Василий Качалов, Яков Смоленский и Евгений Евтушенко. В этой последовательности они и располагаются.
Больше всего читает Яхонтов, у него тут восемь треков, а меньше всех — Евтушенко, у него лишь вступление к поэме “Облако в штанах”.
Я не вполне представляю себе, как рассказывать об актерском чтении стихов, тем более что к самому этому искусству отношусь сдержанно, разделяя отношение Л. К. Чуковской, которая в книге “Памяти детства” так и написала: “<…> все-таки чтение поэтов, самое разное, чем-то неуловимо родственно одно другому и противоположно актерскому; поэты не своевольничают со своими стихами, хотя, казалось бы, им, хозяевам, все можно; они читают, повинуясь невидимым нотам, заложенным в каждой строке, движению ритма, которое, совпадая с движением мыслей и чувств, совпадая с дыханием, и создает властность, всемогущество стиха. Актеры же вольничают, стремясь один — создать „настроение”, другой — „образ героя”, третий — „образ автора”, — вообще проиллюстрировать стих, обогатить его кто жестом, кто голосом, не доверяя власти его самого”.
Все записи здесь — исторические. Публикацию на этом компакте чтения Яхонтова я считаю особенно важным событием (боковая мысль: два добровольно остановивших свою жизнь человека следуют на этой пластинке друг за другом).
Известно, что сам Маяковский не особенно жаловал исполнителей своих произведений, хотя какое-то время всерьез думал, что сможет научить актеров “маяковскому” чтению с собственного голоса. Закончились его надежды хрестоматийным и симптоматичным высказыванием: “В. И. Качалов читает лучше меня, но он не может прочесть так, как я”.
Тем не менее удивительно, что именно к Яхонтову, уходившему в интонационных трактовках уже совсем далеко от авторской манеры, поэт благоволил. Шилов писал, что “после смерти поэта только у посетителей яхонтовских концертов (курсив мой. — П. К. ) возникало ощущение, что к ним „опять приехал Владимир Маяковский””. В чем дело?
Нет слов, прослушивание старых фонозаписей требует некоторой тренировки, подготовки, искусной адаптации и терпения. Актер или чтец может взять на себя необходимую подготовительно- терапевтическую функцию. Однако объединение фонозаписей выдающегося человека с записями актеров на одном носителе рискованно возможным несоответствием, как справедливо писал тот же Шилов, между личностью автора и личностями актеров. Это я к тому, что в личности Яхонтова прослушивается и всегда, возможно, прослушивалось нечто такое, что позволяло ему свободно находиться на одном пространстве с Маяковским. И после смерти обоих — тоже.
…Все сказанное нисколько не умаляет чтения Качалова, Смоленского и Евтушенко, пусть мне и
