— Сказали, что любовь втроем — это буржуазный пережиток!
— На нем лица не было!
— Пришел и говорит: я вас обеих одинаково люблю!
— Да! И обеим делаю предложение!
— А кто за меня пойдет — решайте сами, сестрички!
— Мы всю ночь проплакали!
— А наутро обе ему отказали!
— Ведь мы его одинаково любили!
— И тоже не смогли выбрать…
Я бродил по окрестным лесам. Заглядывал в большие лужи, где черный мох стоял не шелохнувшись. Перепрыгивал через затопленные тропинки. Поскальзывался на мокрых корнях. Подолгу смотрел, запрокинув голову, как в далеком небе кланяются облакам вершины берез. И сам начинал покачиваться им в такт, превращаясь в дерево.
Потом выбирался на дорогу, ведущую в Рай, совершенно пьяный — от воздуха, запахов леса, березовых качелей. Шел и горланил, распугивая сорок: “„Наш Костя, кажется, влюбился!” — кричали грузчики в порту…”
Спустя неделю я столкнулся еще с двумя обитательницами Рая. Сначала я заметил козу. Она пристально смотрела на меня из высокой травы. Неподалеку на бревне сидела суровая старуха в тулупе и валенках. В отличие от любопытной козы, она даже не обернулась. Я подошел и поздоровался.
— Бе-е-е! — ответила коза. Она была не в пример общительнее хозяйки.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Куда это он нас звать собрался? — вдруг гневно заговорила старуха, обращаясь к козе. — На посиделки к этим городским фифам? Сказано — не пойду! И нечего тут! Всю траву повытоптал! Ну-ка, брысь отсюда!
Коза наклонила рогатую голову и грозно пошла на меня.
Вечером я спросил сестер про старуху.
— А, это тетя Мотя! — Тома с Люсей прыснули совсем как молоденькие девушки.
— Она дикарка!
— Ни с кем не водится!
— Кроме козы!
Прошел месяц. От карты тихонько отвалилась Камчатка. Отпуск закончился. Решение, конечно, уже давно созрело во мне. Наверное, оно было готово с самого начала — судя по тому, как по пути на вокзал я мечтал не возвращаться в город, а приехав, в первый же день заявил сестрам, что буду жить здесь всегда...
И мне оставалось лишь принять все как свершившийся факт. Ведь втайне я давно думал о чем- то подобном. О бегстве. О другой жизни, где все по-настоящему. Но это казалось чем-то невозможным. И сознательно я бы никогда не решился на такой шаг. А тут все случилось само. Помимо моей воли. От меня требовалось только согласиться и не противиться судьбе.
Тем не менее за день до выхода на работу я погрузил в дедовский вещмешок книги, к которым так ни разу и не притронулся, подмел пол, закрыл на щеколду ставни и направился к трассе. Томе и Люсе я ничего не сказал. А они были заняты прополкой и не заметили меня.
Я шел нога за ногу, говоря себе, что рюкзак с книгами слишком тяжел и поэтому я не могу идти быстрее. Я даже сел на пенек и перекурил, хотя курить совсем не хотелось. И когда, поднявшись на последний пригорок, я увидел отъезжающий от остановки автобус, я зачем-то разыграл целый спектакль: бросился вдогонку, замахал руками (я же знал, что водитель меня не видит), потом — якобы в сердцах — швырнул в пыль мешок с книгами, топнул ногой.
И только тогда расхохотался. И не мог остановиться минут десять. У меня даже заболел живот и свело скулы. Последний раз я так смеялся в шестом классе. Вернулся огородами, чтобы ничего никому не
