Роман изобилует полуанекдотическими ситуациями, на которые иной раз хочется мрачно прореагировать: “Не смешно!” К примеру, один из героев, отправляясь на задание, гримируется под Троцкого, и, как ни странно, именно этот грим, дикая выходка, спасает жизнь ему и двум другим персонажам.

Нелепица на нелепице, панегирик русскому характеру, о котором один Басинский, конечно же, имеет представление. И тем не менее… Приходится констатировать, что ни один русский роман в этом сезоне я не читала с таким сочувственным одобрением или одобрительным сочувствием. Возможно, автору сопереживаешь больше, чем его героям, но что это меняет? Давно забытое чувство испытываешь, когда добираешься до последней страницы. Древние греки вроде бы называли это катарсисом, впрочем, не поручусь.

 

М а р и н а К у л а к о в а. Живая. М., “Единая книга”, 2008, 204 стр.

Марина Кулакова существует в русле реалистической традиции последнего времени — это значит, что ее произведения автобиографичны. Что редкость для автобиографических произведений, они свободны от малейшего оттенка самолюбования, и мы как-то сразу и вдруг любим эту героиню с ее, может быть, слегка наивной (или это такой прием?) “правдой жизни”. Книга очень разнородна, в ней повести соседствуют с эссе, критическими заметками и даже стихами. Первая повесть (“повесть в рассказах”, как она обозначена автором) “Учительница” действительно наивна, но наивна какой-то теплой хорошестью: молодая девушка,

закончившая педагогический, отправляется по распределению учительствовать

в деревню, переписывается с молодым человеком, находящимся в заключении.

С осужденным.

Нужна большая смелость, чтобы вытащить подноготную подобного рода на всеобщее обозрение, и смелость, мужество — пожалуй, те качества Марины Кулаковой, которые сразу обнаруживают свое присутствие.

Повесть “Живая” — о том, как героиня становится жертвой напавшего на нее прямо на улице убийцы. Он нанес ей несколько ран ножом, но она была спасена. Беспричинная агрессия (“прости меня, от меня жена ушла”), разбитое сердце старого отца, который твердит, что его сын хороший мальчик, и недоумение друзей, которые, так уж вышло, знакомы с нападавшим — они

говорили с ним о музыке, он музыкант вообще-то, — все это ранит героиню и читателя и… тем самым как будто говорит о том, что “мзда ваша многа на небесах”. Нельзя сказать, что героиня прощает своего убийцу, — вот понимаю, что не по смыслу слово, ведь не убил же, — но она потому все же его не прощает, что заранее простила и извинила все, и не только ему, но и всем другим, всему миру.

Эта книга немного наособицу среди современных книг. Скорее она — личный дневник, в ней нет фиксаций масштабных событий, однако повседневные переживания обладают незамысловатой психологической достоверностью. Какая-то обезоруживающая книга.

 

Н а т а л ь я С о р б а т с к а я. Литературная рабыня: будни и праздники.

М., “Анаграмма”, 2007, 256 стр.

Роман представляет собой попытку, на сей раз удачную, дать в обертке женского романа серьезное содержание. Вообще — по-человечески написанная книга. Женская в лирическом смысле этого слова. Чувствуется, что автор и впрямь поработал литературным редактором (вряд ли “негром”). Только редактировал, как видно, очень разные серии: от “Лучший женский роман” до “Сборники реалистической прозы”. Вот и не может определиться, “в одну сторону” работать или “в другую”.

Что обрадовало, так это отсутствие той заносчивости, которая не редкость в книгах, где героини — редакторши или писательницы. Обыкновенно они все время намекают, что, не будь вот этого железного диктата рынка, сковывающего их по рукам и ногам, они бы разродились гениальными произведениями. А здесь — простая филологическая (точнее — литинститутская) русская баба, влюбившаяся в грузина и родившая ему сына практически одновременно с трагическими событиями, сопутствовавшими распаду Советского Союза. Можно было бы дорыться и до каких-то глубинных обобщений, но жанр действительно этого не позволяет. Другой вопрос — зачем Сорбатской было подделываться под авторессу женского романа? Ведь могла бы родиться проза

Подробно рассказывается о приработках героини в непростой послесоветский период — о сотрудничестве с почти-олигархом. Затем повествуется о книжных проектах, которые героиня “пробивает” в издательствах; в одном случае — это история и книга женщины из кавказского селения, которая двух русских бабушек и одного парня, ставшего в армии инвалидом, тащит, что называется, на своем горбу; в другом — история и книга проститутки, которой удалось выскочить замуж в Испанию. Повествовательница как бы реферирует обе книги, проясняя при этом их истинный смысл: в первом случае — описывая героиню и ее окружение, как она их увидела сквозь текст, во втором — сопоставляя куски напыщенного и глупого бахвальства рассказчицы с тем течением событий, которое опять же отлично видно со стороны.

При этом есть линия переживаний героини, связанных с незадавшейся личной жизнью. Ни словом

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату