она не упрекает отца своего ребенка, хотя только Богу известно, что пережила она в описанной ситуации.
Конечно, книга интересна не столько тем, что она собой представляет, сколько тем, что за ней стоит. Какая это могла бы быть книга, кабы не законы жанра (см. выше), сковывающие по рукам и ногам.
А н д р е й Р у б а н о в. Жизнь удалась. М., “Эксмо”, 2008, 384 стр.
Еще одно “жанровое” произведение (названием повторяющее известную повесть раннего Валерия Попова), которое, как ни странно, оказывается не полной пургой, хотя с первых страниц и не скажешь. Как говорят иные доброжелательные критики, “в эту книжку нужно вчитаться”. Действительно, нужно преодолеть себя, прочтя на девятой странице: “Как настоящий поэт и реальный пацан, он придавил правую педаль, вылетел на серую ленту шоссе, вклинился, ускорился…” Нормальный человек после такого книгу откладывает, небезосновательно квалифицируя ее как полный бесперспективняк.
Но дальше нежданно-негаданно оказывается, что книга содержит недурной портрет девяностых. Может быть, такой, какой в литературе нам еще не показывали. Раньше это всякий раз было не вполне литературно, больше сценарно, киношно, зарисовочно.
Список действующих лиц типичен. Молодые бизнесмены, удачливые и неудачливые; красивые и некрасивые женщины, опять же удачливые и неудачливые; состоявшиеся и несостоявшиеся депутаты; прощелыги всех мастей. Мент, обыкновенный неудачник, однако не оскотинившийся и многого от жизни не требующий. Сноровистый, но не по-подлому. На сей раз все эти герои реальны, они действуют, дышат, двигаются, живут.
Чем отличается литература “на потребу” от “серьезной” литературы? Да бог же знает чем! Все дело в деталях, и тут все детали свидетельствуют в пользу
“серьезного”.
Из детективных линий с похищением главного героя Матвея Матвеева выбивается одна — где Матвеев, накачанный наркотиками, ведет метафизические беседы с человеком, который задумал его “сожрать” и теперь убеждает его, что он умер. “Голос” убеждает умело, и герой не приходит в сознание на протяжении недели. Эта линия задумывалась, очевидно, как переход на уровень философских обобщений, способных углубить повествование. Она не удалась вовсе, и если ее целиком изъять, книга не пострадает.
Но все остальное вполне достойно. Точный, сжатый, рубленый слог. Последовательно развивающаяся фабула. Несмотря на то что композиционно сюжет очень сложен, особенно по части времени повествования (автора с героями бросает то в будущее, то в прошлое), ни на секунду не теряется нить событий. Эмоции неподдельные, свойственные нашему времени (особенно ярко — зависть). Книга очень “глагольна”, как и подобает экшну. Не застревает на всех этих… ненужных прилагательных.
Книги Сорбатской и Рубанова свидетельствуют о том, что пространство русского романа непрерывно расширяется. Новые авторы пытаются наполнить “жанровые” формы каким-то оригинальным содержанием. Об удачности этих попыток можно спорить, но сама тенденция представляется довольно обнадеживающей.
В конце концов, Достоевский тоже не брезговал детективом.
± 1
О л е г Р а д з и н с к и й. Суринам. М., “КоЛибри”, 2008, 398 стр.
Размеренный и длинный (пожалуй, слишком длинный) роман — история молодого человека из дореволюционной России, который, освободившись из тюрьмы в Сибири, эмигрировал в Америку, поселился в Нью-Йорке, полюбил девушку якобы из богатой семьи амстердамских рабовладельцев… Илья интересуется эзотерической подкладкой мира; будучи евреем, посещает собрания приверженцев
каббалы; настойчиво пытается вспомнить, что именно было разложено на ящике некоего старика торговца из Бронкса, который однажды ему повстречался. В общем, роман не без мистицизма.
Герой далее отправляется в Суринам (в Южную Америку) знакомиться с родней своей девушки, и местный колдун распознает в нем человека с двумя сущностями, в которого при рождении вселилась богиня. Суринамская семья изгоняет из Ильи чуждого духа, но вскоре оказывается, что нет не то что никакого духа, но и никакой семьи, — есть таинственный игрок, заставляющий людей исполнять все эти роли, некто Оскар Кассовский, несостоявшийся раввин из Нью-Йорка. Потеряв после череды приключений надежду разбогатеть на бриллиантах, он остался жить в этих местах, а после смерти маленькой дочери открыл детский приют; выросшие дети подчиняются ему беспрекословно. Придя от иудаизма, от “мертвого бога”, бессильного ему чем-либо помочь (в то время как местное божество наделило своего туземного
