— Мамка! — верещала она. — Тут люди из-за реки! Я их встретила. Я ж говорила, что встречу. А мы песьеголовых видели, правда! Они тоже прибежали к реке! Но я их увела раньше. Мы спрятались в кустах, а потом они ушли.
Женщина выпрямилась и отряхнула крупные, выпачканные землей руки.
— Из-за реки, и целых двое сразу! — Девочка схватила Инну за руку и заставила сделать несколько шагов. — Посмотри, какая кофточка!
— Уймись, дурочка, — добродушно сказала женщина.
Он поздоровался, и она кивнула в ответ приветливо и неторопливо.
— Ваша дочь сказала, что мы можем попросить вас о помощи, — сказал он. — Нам нужен проводник.
— Я знаю. — Она улыбнулась. — Почти всем из-за реки нужен проводник. Муж вернется и отведет вас.
— А сейчас его нет?
— Сейчас его нет. — Она пожала круглыми плечами. — Да вы отдохните пока. Хотите в доме?
— Нет, — сказал он поспешно. — Лучше на улице.
— Ну, так во дворе посидите, там стол, под черешней. Я как раз тесто поставила, да ведь вам нельзя тут есть, верно? Вот бедолаги.
— Это ничего, — сказал он, хотя голод давно уже скребся под ложечкой. — А долго ждать?
— Нет, — сказала женщина. — Недолго. Может, к полудню придет. Да вы посидите, отдохните, все, кто из-за реки, очень усталые, очень. Тяжко вам пришлось? — спросила она сочувственно.
— Тяжко? — переспросил он. — Не знаю. Да, вероятно.
— Теперь уж скоро. — Женщина дружелюбно кивнула. Лицо у нее было серьезное, а из-под платка выбивалась прядка русых волос.
— Знаете, — сказал он Инне виновато, — а я и вправду хочу есть.
Она впервые за все время улыбнулась, бледно и бегло.
— Что бы вы без меня делали?
Он не сказал ей, что, не будь его рядом, ей бы самой пришлось тащить пресловутый чемодан, который по-прежнему оставался очень увесистым. Может, подумал он, когда мы поедим, он станет полегче. Если там, скажем, консервы. Консервы всегда много весят.
Под черешней стояли грубо сколоченный стол и две вкопанные в землю скамьи. И то, и другое было надежным и простым, и он опять вспомнил, как в детстве гостил у бабушки на даче. Там, кажется, был похожий стол, и он сидел, взобравшись с коленями на скамью, и раскрашивал картинки в книжке-раскраске, удивляясь, почему у него получается не так аккуратно, как на типографской картинке, расположенной рядом для примера.
Инна поставила свой чемодан на землю, раскрыла и опять чем-то пошуршала, потом достала бутылку с водой, хрустящие хлебцы, банку шпрот и красный, чуть подмокший с одного боку помидор. Все это она разложила на газете “Знамя коммунизма”, которую тоже достала из чемодана.
— Ножик только надо, — сказала она деловито.
— Ножик как раз есть, — обрадовался он.
Краем глаза он видел девочку, та вскарабкалась на качели, укрепленные на толстом яблоневом суку, и теперь лениво раскачивалась, болтая ногами. Качели тоже были просто устроены: две прочные веревки и перекладина.
— Качели, — сказал он, вгоняя ладонью перочинный нож в жестяную крышку.
— Что?
