громко он свое чтение, – остерегайся черной звезды, вышедшей из-под земли в лихую годину войн. В час, когда ночное солнце начнет свой путь от древности к юности, отверстая пасть зла может поглотить жизнь твою, измучив пред тем душу и тело… Если за девять дней, оставшихся до смены двух лун, ты не сможешь срубить проклятый корень зла, то… Я думаю ты знаешь, что может ожидать тебя в нашем мире?
– Не знаю, но догадываюсь. Я чувствую, что должен спасти Ай-наазы, – подумал Илья, повторяя про себя жуткие строки из книги.
– Чувства еще никогда не подводили тебя, но следует слушаться и голоса разума. Положись на него и помни, что люди не изжили в себе неблагодарность!
– Я больше не хочу войн и битв. Разве я не могу после того, что со мной произошло в жизни просто остаться здесь? Ответь мне, мудрец!
– Можешь, однако, вспомни. Ты же всю жизнь сражался до последней минуты! Ты воин, и ты должен принять это! Ты не должен оставаться в стороне от текущих дел! Я отвечу тебе, ты можешь остаться здесь, но подумай, если все воины рода, с которым, в последнее время, роковой случай свел твою судьбу, погибнут в сражениях с новым врагом, а ты знаешь, он придет в скором будущем туда, на новые земли, и ты будешь утверждать, что сможешь остановить его и изменить ход истории?
Все это время, Илья, смотрел сквозь каменную стену, вперед, вдаль, которая влекла его, восстанавливая в памяти грядущие исторические события, но последние слова мудреца всерьез затронули его душу. Он грустно посмотрел на него. Мудрец неспешно подошел к Илье, балахон, скрывающий лицо, на кроткий миг колыхнулся, чуть, чуть приоткрыв завесу тайны, но этого мига было достаточно. Илья вспомнил и голос, и узнал лицо мудреца.
– Алексей, это ты? – срывающимся голосом произнес он.
– Все! Тебе пора идти! – произнес мудрец, указывая рукой на дверь.
– Леха, я знаю, это ты! Я нашел тебя, теперь мы вместе…
Илья беспокойно заворочался на своем ложе с боку на бок.
– Не исчезай, куда ты пропал, Алексей…! – выкрикнул он вслух и открыл глаза.
Его подсознательному желанию не суждено было сбыться, после долгого сна, он вернулся в реальный мир. Старая Олуш сидела у его изголовья и чистой тряпицей вытирала с его лица, обильно выступивший, пот. Илья закрыл глаза, стараясь вновь погрузиться в мир сновидений. Ничего не вышло, сон растаял без следа, словно туман. Илья попытался восстановить детали в памяти. Получилось на удивление легко, словно все это в действительности произошло с ним. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, открыл глаза и постарался приподняться. Налитые тяжестью мышцы упрямо притягивали обратно к постели. Илья попытался восстановить реальный ход событий.
– Как я попал в стойбище Яхсай? Охота на тарпанов, погоня, болото, битва со стаей волков… Память постепенно возвращалась к нему. Он повторил попытку приподняться. Старая рабыня помогла ему, поддерживая за плечи.
– Как я очутился дома? – задал он вопрос.
– Тебя в беспамятстве принес твой конь.
– А дед Махор куда запропастился?
– Он отправился зарывать твою болезнь. Наверное, кровь черного жертвенного петуха уже пролилась на землю!
– Какой петух, какая кровь?
– Это не важно, господин, главное, что ты опять с нами и пошел на поправку. Ты посиди тут, покуда я принесу тебе поесть, – молвила старая Олуш, вытирая заботливой рукой его влажный лоб.
Горячий наваристый бульон с мелко порубленными кусочками мяса, свежая лепешка из белой муки, утолили голод и быстро прибавили сил. Размышляя на тему недавнего сна, Илья не заметил, как откинулся входной войлок и на пороге возник улыбающийся Кара-Кумуч.
– Как рана? Как себя чувствуешь? – с ходу произнес он.
– Пустяки. Денек другой отлежусь и в седло.
– Это хорошо. Через девять дней смена двух лун. Тебе нужно быстрее поправляться, на этот срок назначен ханский совет.
– В час, когда ночное солнце начнет свой путь от древности к юности… Если за девять оставшихся дней не срубить корень зла, то… – тихо процитировал страницы из книги Илья.
– Что? Откуда ты это взял? – удивленно спросил Кара-Кумуч.
– Так, сон приснился, ерунда какая-то, – ответил Илья и вкратце пересказал содержимое, промолчав при этом про сходство мудреца с Алексеем.
Когда он закончил, Кара-Кумуч безмолвно взирал на него, пораженный реалистическим содержанием сна.
– Как прошла охота? – разорвал томительную паузу Илья.
Кара-Кумуч отмахнулся рукой.
– Ты лучше расскажи, Илья, что с тобой приключилось на болотах?
– А что тут говорить, напали волки. Откуда они взялись, ума не приложу. Троих я уложил, а четвертый, вожак их, уж больно крупный попался, еще немного и он перегрыз бы мне глотку, но я его опередил, размозжил ему голову камнем, аж зубы посыпались. Шкура такого крупного зверя хороший трофей для любого охотника, жаль что ушел.
Рассказом Ильи Кара-Кумуч был сражен на повал. Удивление, трепет ужаса и восхищение, сменялись один за другим на мимике его лица. Когда он овладел собой, то, дрожащим голосом, не свойственным ему ранее, задал очередной вопрос:
– Постарайся вспомнить, Илья, не нанес ли ты ему еще какого-нибудь увечья?
– Что тут вспоминать. Когда он бросился на меня, я полоснул его ножом по правой задней ляжке, но кажется не сильно, зря только шкуру попортил. А почему ты спрашиваешь?
Кара-Кумуч не знал, что ответить и решил промолчать. Невольно, на память ему пришли слова отца:
– Поверь мне, сынок, судьба твоего друга тесно переплетена с судьбами Ай-наазы и Абаасы…
– Что с тобой, Кара-Кумуч, ты что, нездоров?
Молодой хан очнулся от размышлений.
– Нет. Я просто устал. Я пойду к себе, отдохну чуток.
– Постой, а где Ай-наазы? Почему она не пришла с тобой меня навестить?
Кара- Кумуч помрачнел. Выражение его лица стало чернее тучи.
– Что случилось? Ты что-то скрываешь от меня?
Молодой хан вскинул голову. В его глазах читались печаль и ярость. Выдержав небольшую паузу, он ответил:
– Она исчезла из нашего стана. Скорее всего, ее похитили.
Илья встрепенулся. Такого оборота событий он никак не ожидал. Опять на память пришел давешний сон:
– Я должен спасти Ай-наазы, – вспомнил он свои слова из сновиденья.
– Кто это сделал, Абаасы? – на одном дыхании спросил он.
– Абаасы лежит в своем кочевье с порезанной от бедра до колена ногой, со сломанной в нескольких местах челюстью и выбитыми зубами.
Теперь ответ друга сразил Илью, пришла его очередь удивляться. Открыв рот, он с глупым, ничего не понимающим выражением лица взирал на Кара-Кумуча. Смысл сказанного, хоть медленно, но дошел до него. Когда он совладал со своими эмоциями, то задал вопрос:
– Если это не Абаасы, то кто?
– Не знаю, – с глубокой печалью ответил молодой хан, – будем надеяться, что в скором времени нам будет это известно, кто и зачем похитил Ай-наазы. Я, пожалуй, пойду, я действительно очень устал. До священной горы три конных перехода. Ты должен поскорее поправиться и встать на ноги и тогда мы вместе найдем ее.
ГЛАВА 11.
По выжженной летним солнцем степи, не спеша передвигались серые тени двух сотен всадников, которые держали свой путь к священной горе. На второй день их пути, небо потемнело, и суровая тишина опустилась на землю. Кара-Кумуч попридержал коня и поравнялся с Ата ханом.
– Нам следует сделать остановку. Отара жертвенных ягнят отстала от нас на пол перехода. Пастухи стараются изо всех сил, но никак не могут заставить идти быстрее глупый скот.
– Там впереди река, – устало произнес хан, – там и обустроим стоянку на ночь, всем нужна вода.
Кара-Кумуч молча, принял к сведению сказанное и отдал приказ продолжать движение, а мудрый хан, с тяжелым сердцем, погрузился в былые воспоминания.
– Каждый год, в указанное Великим ханом время, к священной горе съезжались ханы, племенные вожди, знатные воины, нойоны и главы семейств. Все они направлялись туда для того, чтобы принести жертву Великому Тэнгри. Моления Тэнгри в этот день проходили по всей Великой Кумании. На священную гору съезжались десятки тысяч людей со всей Великой Степи. Это было впечатляющее зрелище. Возле берез, на священных землях, горели тысячи костров, где приносили в жертву жеребят и ягнят. Цель этого моления состояло в том, чтобы испросить у Великого Тэнгри богатого урожая, благополучия на скот, хороших удоев, здоровья и разума людям и помощи в справедливом деле.
Моления всегда заканчивались общим праздничным пиршеством, весельем, различными играми, состязаниями и скачками, где молодежь всегда могла показать свою удаль. На священную гору не допускались женщины и девушки. Даже кобылицы и овечки не могли там появиться. Человек, приезжающий на лошади, оставлял свою кобылу за пределами священной земли. Приносимые в жертву ягнята были обычно самцами белой масти, но с черной головой или, как минимум, черными щеками. Они приносились в разном количестве, в зависимости от числа хозяев, желающих принести в жертву свое животное Тэнгри. Ехавшие на моление мужчины, прикрепляли к своим головным уборам две ленты: белую и синюю. По приезду на священные земли ленты снимали, окуривали богородной травой (ербен од), и прикрепляли к ветвям священной березы.
Пока простые люди развлекались и пировали, вожди родов и ханы собирались на большой совет, который проходил под предводительством великого хана куманов. На этом совете решались различные вопросы – объявление войны, заключение мира, захваты и набеги на новые земли, творился справедливый суд, решались проблемы по примирению
