столе появился полупустой бурдюк, чистые чаши, тройка черствых ячменных лепешек и несколько луковиц, которые хозяин отрезал от вязанки у окна. Дед Махор подошел к очагу и приподнял крышку на котелке. В лицо, вырываясь, ударил бунтующий горячий пар. Старик тряпкой снял котелок с огня и поставил на стол. Выпив чашу кумыса и утолив первый голод, неугомонный дед Махор спросил у хозяина:
– Чьих корней будешь?
– А тебе, не все ли равно? – грубо ответил кузнец.
– Негоже добрым людям сидеть за одним столом и молчать. Не по-людски это.
– Я смотрю вы крещеные? Коль знать охота, то, что же, секрета большого нет. По матери я из земли русской, а отец был половец из рода Аджи хана.
– На половину из наших, знать. А что же ни как все, отчего ремеслом занялся, гляжу, вроде здоровьем Бог не обидел? Сторонишься людей, ишь в какой глухомани живешь?
Кузнец пожал плечами.
– Кому-то и дело надо делать. Сегодня вы забрели, завтра другие. Вода есть, дрова есть, продукты выменяю, что еще надо. А жить, какая разница где? Я тут привык.
– И то верно, главное, чтобы на хлебушек хватало, – весело подметил захмелевший дед Махор.
– Пойду я, с вами хорошо, а работать надо. Отдыхайте покуда, – поднимаясь из-за стола, произнес хозяин и направился в кузню.
Есть не хотелось. Посидев немного за столом, Илья перебрался поближе к огню, зачарованно любуясь языками пламени. Воспользовавшись моментом, захмелевший дед Махор, налил украдкой себе еще чарку кумыса. Быстро выпив, он не глядя на стол, поставил чашу в середину кучки луковиц. Круглые головки покатились по столешнице. Пытаясь их собрать, Махор еще больше разбросал их. Падая на пол, они рассыпались по комнате в разные стороны. Недовольно кряхтя и чертыхаясь, старый раб опустился на четвереньки и стал собирать их.
– Ой! – воскликнул он, наколов чем-то руку, – кажись, здесь отродясь никто не убирал.
Илья оторвался от размышлений и повернулся в его сторону. Продолжая ползать на карачках, старый пьяный раб собирал в подол рубахи разбросанные луковицы. Осталась последняя, которая упорно не хотела даваться в руки человеку. Она уже второй раз выскакивала из пальцев деда Махора и закатилась под топчан, служивший постелью хозяину.
– Ах, ты бесова отрада, я все равно достану тебя, – упрямо произносил раз за разом захмелевший раб.
– Да брось ты ее, Махор, на кой лад она тебе сдалась, – произнес, с интересом наблюдавший за потугами старого кряхтящего раба, Илья.
– Не, хозяин, щас я ее ухвачу! – настырно ответил Махор, с головой залезая под топчан.
– Хватит. Вылезай оттуда, иди лучше проспись на сеновале, старый хрыч! Утром спозаранку в дорогу, – возмущенно выкрикнул Илья.
– Ух, ты! Вот это да! – послышался удивленный голос из-под топчана.
– А ну вылезай! Что ты еще там нашел, кроме луковицы?
Махор стал пятиться назад из-под топчана. Полностью выбравшись на божий свет, он подошел поближе к огню, что-то крепко держа в зажатой руке.
– Ты чего, старый, от безделья тараканов ловить начал? – усмехнувшись, задал вопрос Илья.
– Если бы таких тараканов у нашего кузнеца было бы побольше, то он был бы точно богаче хана, – с этими словами дед Махор разжал пальцы.
На его ладони блестела золотая подвеска тонкой работы, к которой звеньями цепи, крепились три серебряные монетки. Обрывок найденной драгоценности показался знакомым Илье. Он взял находку в руки и внимательно осмотрел.
Сердце бешено заколотилось в груди. В памяти возник знакомый образ.
– Ай-наазы! – шепотом произнес он и зажал кулак.
Он бросился к топчану и резким движением перевернул его. Аккуратно обследовав пол, он нашел еще две монетки с дырочками у самого ободка и обрывками цепи. Заскрипела входная дверь.
– Принимай работу, витязь! – с порога прогремел кузнец.
Илья резко повернулся. Нескрываемая ярость и злость читались в его взгляде. Рука сама потянулась к поясу.
– Черт, я же воткнул его в землю у входа, – молнией пронеслось в голове.
Кузнец опередил Илью, в долю секунды, в его руках оказался тяжелый топор. Не помня себя от гнева, безоружный Илья набросился на хозяина. Тот, не успел отреагировать, замахнулся топором, но нанести смертельный удар не успел. Боевая многолетняя выучка не подвела. Илья мгновенно преодолел разделяющее их расстояние, левой рукой ухватил занесенное топорище, а правой нанес сильный удар кулаком в лицо. Кузнец покачнулся, но устоял на ногах. Под лихим ударом Ильи у него хрустнула переносица. Выронив бесполезный в ближнем бою топор, с остервенением и стоном, хозяин набросился на Илью, сбив его с ног. Два сплетенных тела катались по полу, нанося при этом друг другу яростные удары. Телосложением и природной силой Илья заметно уступал своему апоненту, к тому же, он еще не совсем оправился от болезни, но опыт рукопашной борьбы и смекалка были на его стороне. Никто не хотел уступать. Схватка продолжалась с переменным успехом. На шум прибежал пацан-подмастерье, вооруженный железной кочергой. Неизвестно, чем бы закончился этот бой, к тому же, с полученным подкреплением, перевес сил клонился на сторону хозяина, если бы дед Махор не прервал этот поединок.
– Я же говорил тебе Илья, что на что-нибудь да сгожусь, – довольно молвил он, стукнув хозяина дома тяжелой железной жаровней по голове.
Кузнец ослабил хватку и умиротворенно затих. Скинув с себя его руки, пошатываясь, Илья поднялся с пола.
– Здоровый бугай попался, – устало произнес Илья, – свяжи его дед, пока не очухался, а я маленько отдышусь.
Юный подмастерье так и застыл в дверях. Бросая испуганный взгляд то на непрошенных гостей, то на своего учителя, он правильно оценил сложившуюся ситуацию и выронил из рук кочергу.
– Тащи быстро веревку, малец, будем этого борова вязать, – с гордостью в голосе, крикнул дед Махор, сидя верхом на поверженном кузнеце.
Быстро спутав с ног до головы хозяина дома, старый раб туго затянул узлы и рукавом вытер струящийся от натуги пот со лба, и сел на лавку рядом с Ильей.
– Поди сюда, – подозвал он мальчишку, подманивая того указательным пальцем.
Тот подошел. Чувствовалось, что он сильно робеет, а перехваченный взгляд, которым наградил его Илья, вообще поверг пацана в панический ужас. Илья отвернулся и посмотрел в окно. Темная ночь, шурша ветром и стуком дождя, заглядывала внутрь, сквозь бычий пузырь.
Связанный хозяин стал потихоньку приходить в себя. Лежа на полу, он зашелся в кашле, открыл глаза и сплюнул кровавую слизь. Затем, гигант набрал полную грудь воздуха, собираясь запротестовать, но тут же отказался от своего намерения. Заметив, как дрогнул Илья, он решил пока помолчать. Под потолком проходила огромная деревянная балка с железным крюком, вбитым посередине. Илья посмотрел на нее. Сейчас с нее свисала лишь паутина, но дерево было крепкое, а крюк вбит на славу. Дед Махор проследил за взглядом Ильи, улыбнулся, угадав при этом намерения своего хозяина.
– Ты хочешь подвесить его за руки и пытать?
Илья кивнул головой, а связанный кузнец разразился грязной бранью. Дед Махор подошел к нему и пнул ногой по ребрам.
– Сейчас мой хозяин будет задавать тебе вопросы, а ты отвечай, не тая, что знаешь. Ты понял меня?
– Не знаю я ничего. Что вы от меня хотите?
Брови у Ильи поднялись вверх.
– Ничего не знаешь? – в его голосе сквозило мягкое сожаление, – ты меня сильно разочаруешь, если не скажешь всю правду.
Лицо Ильи словно окаменело. Он вытащил нож, с устрашающей быстротой подошел к пленнику и приставил клинок к горлу. По пути, лезвие слегка скользнуло по щеке, оставив кровавую полоску, оно срезало прядь засаленных волос.
– Я не чего не знаю, – мрачно произнес кузнец, устрашенный угрозой, но не растерявший мужества.
Полуулыбка Ильи оставалась безжалостно холодной. Он бросил выразительный взгляд на деда Махора.
– Ты лучше, мил человек, расскажи моему хозяину, что здесь произошло на днях.
Поняв намерения Ильи, старый раб прислонился плечом к деревянной стенке с видом человека, которому некуда спешить и принялся расписывать методы пыток из своей рабской практики. Его изложение, представляло собой чудовищную череду виденного за долгую жизнь в неволе и слухов, услышанных от других рабов и сохранившихся в памяти. Поскольку дед Махор был человеком с нехитрым воображением, то он зациклился на описании особо жутких зверств.
Руки, стянутые веревками, напряглись не в попытке спастись, а под действием отчаянного страха. Посчитав момент подходящим, старый раб обратился к своему господину:
– С чего начнем, мой господин? Может, выжжем для начала горячей кочергой глаз или подвесим под балку и поджарим пятки?
Илья задумчиво почесал подбородок, а затем хитро улыбнулся, да так, что кузнец едва унял дрожь.
– Нет, нет! – сговорчиво прокричал он, – не нужно! Я все скажу, только я не знаю что!
– Ну, так, что? Ты хочешь знать, с чего мы начнем? – произнес Илья ледяным голосом.
– Подождите! Я, кажется, припоминаю, о чем вы!
– Тогда, – довольно произнес дед Махор, – ты нам скажи, мил человек, откуда у тебя под топчаном появились эти драгоценности? – с этими словами хитрый раб разжал кулак и продемонстрировал пленнику золотую подвеску и серебряные украшения.
Кузнец судорожно сглотнул слюну, кивнул головой и торопливо заговорил:
– Несколько лун назад, по указу Аджи хана, я получил большой заказ на изготовление оружия. Количеством заказанного и оплатой я остался доволен и тут же приступил к работе. В округе я считаюсь лучшим кузнецом и мастером своего дела. Наконечники моих боевых стрел с легкостью пробивают любую броню, –
