быть не в своём уме. И к тому же, Рысь поймала себя на мысли, что дело не только в выгоде: ей нравится этот странный, сильный человек.
И моментально последовала следующая мысль: Никита тоже ей нравился. Где-то на заднем плане сознания замаячили Стас и Вадим, но Ольга постаралась выбросить из головы всех троих. Да, она переспала с их убийцей в тот же день. И что? Они мертвы, а ей надо как-то жить дальше, вот и всё. Если вдуматься, произойди знакомство при других обстоятельствах — она бы всё равно рассталась бы с парнями ради Пустынника. К тому же, Стас и Вадим, поняв, что Рысь их изначально водила за нос, не собираясь иметь более близких отношений ни с одним из них, могли бы быть опасными. Ревность — очень короткий шаг между желанием переспать и желанием убить, так что, умерев, парни существенно упростили ей, Ольге, жизнь.
Она оглянулась, отыскивая глазами свою видавшую виды кофточку, и сразу заметила тёплую одежду: штаны и куртку, подбитые искусственной шерстью. Одежда упакована в прозрачные пакеты с бумажными наклейками — свидетельством того что это одежда из времён до Трёх Несчастий. Очевидно, Пустынник уже успел прогуляться по мёртвому городу и отыскать для неё обновку.
Ольга быстро оделась. Брюки оказались длинноваты, куртка — великовата, но это не проблема, скорее достоинство. А штанины можно завернуть и подшить. На упаковке — стилизованное изображение мужчины, видимо, мужской фасон. Люди до катастрофы явно бесились с жиру, или просто такой обычай был странный — делить одежду на мужскую и женскую. Ну да, они же тогда ещё не знали, что такое ядерная зима и мороз круглый год. А Рысь обновкой осталась очень довольна: одежда полностью синтетическая и превосходно сохранилась. Определённо, Пустынник бы мог жить припеваючи, даже не ходя в Москву и прочие гиблые места. Возможность вот так запросто распугать волкарей и бродить по мёртвому городу, выискивая самое лучшее и качественное из наследия минувшей эпохи — это уже отличный источник дохода. Даже такая вот хорошая одежда стоит весьма и весьма прилично — ведь за неё нередко бывает уплачено кровью, сталкер — профессия очень опасная. Как говорится в одной пословице, сталкеры бывают молодыми, бывшими и мёртвыми. Не бывает только старых сталкеров — они либо меняют профессию, либо умирают, не дожив до седин.
Ольга прошла на кухню, села за стол и пододвинула к себе тарелку. Картошка, тушенка, открытая банка с консервированным сладким перцем. Банка полна — значит, открыта для неё.
На миг она даже расчувствовалась. Подобная галантность для неё не была редкостью сама по себе: обычное поведение мужчины, добивающегося её благосклонности хотя бы на одну ночь. Вот только наутро её случайные кавалеры уже не считали нужным вести себя так же, и Ольга снова и снова понимала, что её просто использовали. А Пустынник и поутру продолжил вести себя более чем достойно по отношению к своей случайной, по его мнению, партнерше.
Дверь отворилась бесшумно, когда девушка уже прикончила свой завтрак.
— С добрым утром, — негромко поздоровался Пустынник.
— Привет, — улыбнулась ему Ольга, — спасибо за одёжку. И завтрак.
— Я приготовил тебе ванну.
— У тебя тут даже ванна есть? — изумилась девушка.
— Да. Только быстро — вода остывает.
Ванну он устроил в соседней квартире, вход в которую с лестничной площадки забаррикадировал, попасть туда можно только через жилую квартиру, сквозь пробитую стену. В маленькой комнатушке на бетонном полу, очищенном от остатков сгнившего паркета, стояла чугунная ванна, а прямо под ней находился очаг, в котором потрескивали дрова. Очаг совершенно не дымил — весь дым уходил по вытяжной трубе через заклеенное окно. Температура в ванной комнате более чем тёплая — градусов двенадцать в плюсе.
— Попробуй, хороша ли вода, — сказал Пустынник и добавил: — когда дрова сгорят, угли будут поддерживать тепло ещё минут двадцать. Вот полотенце, мыло и шампунь для волос. Одежду повесь тут. Будет ещё что нужно — позови.
Он вышел, притворив за собой дверь. Ольга разделась и погрузилась в воду, зажмурившись от блаженства. Хорошо-то как! Горячая ванна посреди заснеженной пустыни — наверное, самое немыслимое благо. И оттого самое желанное.
Рысь ещё раз удивилась, до чего же незаурядная личность этот Пустынник. Он ведь не просто устроил себе жильё посреди более чем опасного места в одиночку — устроился как король. Со всеми мыслимыми удобствами. Тёплое отапливаемое жильё, горячая ванна и куча персональной охраны в виде голодных волкарей, готовых сожрать кого угодно, кроме хозяина этого места. А ещё курьеры, доставляющие к самому городу мёд, чай, сладкий перец… Прямиком к порогу, считай, доставка.
Ольга протянула руку за мылом. Душистое мыло прежней эпохи, найденное, наверняка, в городе. И шампунь, пролежавший восемьдесят с лишком лет в вечной мерзлоте. Какие ещё богатства скрывает этот город? Рысь поймала себя на мысли, что она уже считает эти сокровища своими. И это не мечта, а реальное положение вещей: пока у неё есть Пустынник, способный отпугнуть или просто расправиться с любым волкарем, Ольга сможет заполучить всё, что захочет. Мимоходом она отметила, что уже и сталкера записала в свою собственность, хотя тут ещё оставался некий скрытый, непонятный фактор.
Ночью Ольга безошибочно определила — Пустынник очень изголодался по общению с противоположным полом, больше, чем она сама. Но до того как Рысь, фактически, сама забралась к нему в постель, ничем этого не выдал. Ни словом, ни поведением, ни даже взглядом. Что это? Превосходный самоконтроль? Актёрская игра? Поведение джентльмена из старых фильмов? Или нечто другое? И главное — почему?
Вот это и смущало Ольгу — она не понимала, что именно скрывает Пустынник. Не понимала, какую роль играет, но что играет, и притом неумело — знала точно. В каждом слове и жесте — фальшь, наигранность. Не ложь, не лицемерие — а именно фальшь. Неестественность актёра, плохо исполняющего роль, но очень старающегося.
Как бы то ни было — попытка не пытка, как сказал какой-то диктатор из далёкого прошлого. Первый этап — убедить Пустынника позволить ей остаться. Второй — заставить отказаться от первого же контракта. А дальше… дальше видно будет.
Ольга вышла из ванной, кутаясь в тёплую куртку — после такой горячей воды легко и простыть. Настроение просто превосходное: ощущение сытости, чистоты, теплое жильё и полная безопасность. В пустынных и опасных местах этого оказалось более чем достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой… ну почти. К тому же, ещё у неё есть Пустынник… Перед глазами на мгновение возникли лица Стаса и Вадика с пулевыми отверстиями между глаз, но Рысь прогнала от себя эту мысль. Думать о том, что она так счастлива всего на следующий день после их смерти, оказалось немного неприятно.
Пустынника сидел в глубоком удобном кресле и читал.
— Ты очень неплохо тут устроился, — одобрительно сказала Ольга, — сам обустроил всё? Очаг, ванную, вентиляцию и всё такое?
— Да. Когда ты поостынешь, я провожу тебя обратно до твоего жилья, — лицо сталкера хранило полную непроницаемость, когда он говорил это.
«Где уже, вероятно, пируют падальщики», мысленно добавила Рысь, но вслух не сказала.
— Знаешь… Мне не хочется туда возвращаться. И уже незачем.
— Что ты собираешься делать?
— Мне некуда больше идти, — тяжело вздохнула Ольга, — у меня никого нет. А одной мне всё равно не выжить. Я… я хотела бы остаться с тобой.
— Даже после того, как я убил твоих… друзей? — уточнил тот.
«Фальшь. Тебе нет никакого дела до этого. Вчера ты держал в объятиях женщину, чьих «друзей» убил — и это никак тебе не помешало, не так ли»?
— В общем-то, они были мне не друзья. Просто случайные сообщ… то есть, попутчики. Хочешь верь, хочешь нет — у меня ничего не было ни с одним из них.
Она подошла ближе и села на ручку кресла, наклонилась к Пустыннику и встретилась с ним взглядом:
— Пожалуйста, позволь мне остаться здесь… с тобой.
Не дожидаясь ответа, коснулась его губ своими, и когда в глубине холодных, бесстрастных глаз
