вспыхнул огонь, восторжествовала.
«Вот и всё. Снять с тебя маску оказалось так неожиданно просто. И теперь ты — мой. Только мой. Ты сделаешь всё, что я захочу, хоть ещё и не знаешь об этом».
За последующие три дня Ольга окончательно убедилась: Пустынник действительно играет непонятную ей роль. Вычислить это оказалось совсем несложно: он начал привыкать к девушке и уже не так тщательно прятал свои истинные эмоции под маской. Если, конечно, они у него вообще есть, эти эмоции: растянутые в улыбке губы контрастируют с бесстрастными глазами, выдавая наигранность. Неужели Пустынник забыл не только свое имя, а нечто большее?
Ольга и Пустынник вдвоём облазили немало интересных мест: магазины, склады, музей, нашли немало всякого хабара, включая замёрзшую бутылку красного вина. Правда, с вином вышел небольшой конфуз, потому что когда Ольга устроила романтический ужин, сталкер наотрез отказался даже пригубить бокал, так что пить ей пришлось самой.
— Жаль, что у тебя нет электричества, — сказала Рысь, стоя посреди помещения, где раньше продавали музыкальные диски, — могли бы найти тут парочку рабочих магнитофонов… Они стоят немало, я всегда удивлялась, почему. Ведь их тут полно…
— Все дело в том, что искать магнитофоны несколько несподручно, — пояснил сталкер, — большинство из них не работает. Для того, чтобы проверить их на месте, нужно иметь внушительный и дорогой аккумулятор с собой, это раз. Второе, электроника плохо работает при морозе, или же вообще не работает. Нужно разводить костер и отогревать технику, чтобы проверить. Это задержка по времени. А чтобы развести костер, надо либо найти топливо, либо иметь с собой… Ну и сам огонь — маяк для хищников, людоедов и бандитов. И даже для другого сталкера, который иногда бывает не прочь шлепнуть своего собрата ради горсти патронов и жалкого хабара. Так что мало кто из сталкеров промышляет электроникой, тем более такой громоздкой. Иногда, возвращаясь полупустым, некоторые прихватывают что-нибудь на удачу: вдруг повезет и наобум выбранный прибор окажется рабочим.
По вечерам они играли в шахматы, но Ольга лишь один раз сумела сыграть вничью: тягаться со своим новым другом ей оказалось не по плечу. Пустынник же в такие моменты становился самим собой. Сосредоточенно глядя на доску, он больше не выглядел холодным и бесстрастным, глаза становились выразительнее, и пусть они отражают только работу мысли — это уже что-то. Ольге Пустынник таким нравился всё сильнее. Выше среднего роста, худощавый, с умным, слегка вытянутым лицом и серыми глазами, даже немного грациозный, он воплощал в себе также и многие положительные моральные качества, в том числе надёжность, железные нервы и уравновешенный характер, которые девушка очень ценила. Несмотря на не слишком впечатляющую комплекцию, сталкер силён и быстр, с каменными на ощупь мышцами. А что глаза пока способны выражать только два состояния души — страсть и сосредоточенность — это ничего страшного. Может быть, так будет даже проще управлять им.
Заметила Рысь и ещё одну деталь. Пустынник моментально напяливал маску, как только разговор касался людей, вообще и в частности. Мораль, поступки, проблемы как всего человечества, так и конкретных его представителей, включая и их двоих — вот те темы, на которые он общался неохотно, с каменным лицом, отделываясь короткими фразами вроде «да», «нет», «не знаю» и тому подобными. Словно боялся чем-то что-то выдать.
Ольгу это немного беспокоило — такая реакция сильно стопорила психологическую обработку Пустынника, внося при этом неизвестный фактор. Человеку свойственно бояться всего непонятного, и странность сталкера вызывала у Рыси чувство дискомфорта.
Ранним утром четвёртого дня издалека донёсся пронзительный вой. Рысь, моментально проснувшись, прислушалась, приподняв голову с груди Пустынника.
— Это сирена, — сказал тот. Вой его тоже разбудил.
— Что за сирена?
— Меня так зовут на встречу. В город мало кто рискует заходить.
Он выбрался из спальника и начал торопливо одеваться. Ольга села и спросила:
— Можно я пойду с тобой?
— Зачем? Спи дальше.
— Не люблю оставаться тут одна, — улыбнулась она, — страшновато самой, без тебя.
— Одевайся, только быстро.
Снег скрипел под ногами, мороз щипал лицо. Около минус пятнадцати. А жаль. Вчера днём было всего минус три или четыре. Ольга собиралась и сегодня побродить по городу, поискать приятные безделушки, может быть, пару сохранившихся книжек, ну и всё ценное, что ещё может попасться. В тёплую погоду это такое приятное занятие, но в холодную превратится в работу.
Хотя мороз значения не имеет — Пустынника вызывают на разговор. Приближается переломный момент, ведь если ей не удастся удержать его от похода — пиши пропало.
— А ты не задумывался, что вот так очень просто попасть в засаду? — будто невзначай, спросила Ольга, — ты ведь не знаешь, кто крутит ручку сирены.
— Меня уже пытались таким образом поймать и ограбить, — ответил тот, затем достал из кобуры пистолет, маленький «ругер» двадцать второго калибра, и отдал девушке: — возьми на всякий случай.
Она сунула оружие в карман:
— И что было дальше?
Лицо Пустынника приняло непроницаемое выражение:
— Они погибли.
Пистолет значил для Ольги намного больше, чем мог бы подумать сталкер. Это уже не просто оружие, а знак доверия.
Они подошли к крайним домам. Вдалеке на пригорке стояли сани с впряженным в них однорогим быком, рядом две человеческие фигуры.
— Они из Университета, я знаю их, — Пустынник двинулся к ним.
Ольга шла сзади, ступая по его следам: снег неглубокий, но поспевать за размашистой энергичной походкой сталкера все равно непросто.
Посыльные из университета остановились в пятистах метрах на небольшом пригорке: отсюда они хорошо могли видеть, кто и откуда к ним идёт. И, как и предполагала Рысь, присутствие посторонней особы женского пола их удивило. Удивило и совсем не обрадовало.
— Здорово, Пустынник, — сказал посыльный, невысокий бородатый человек в хорошей, дорогой шубе. Второй, прикидываясь просто извозчиком, курил в сторонке.
Ольга мысленно хмыкнула: извозчикам не по карману табак. Конспиратор хренов.
— Здорово, — ответил сталкер, а Рысь молча приподняла руку в приветственном жесте.
— Есть разговор, — сказал посыльный.
— Я слушаю.
Повисло непродолжительное молчание.
— Не для посторонних ушей, — сказал бородач.
— Не тебе решать.
Это было сказано холодно и бесстрастно.
— Ну конечно, быку понятно, что не мне, — насмешливо ответил посыльный, — я просто делаю, что мне говорят. Шеф сказал — чтоб без посторонних…
— Ложь. Игнатий Петрович не говорил тебе этого, потому что он давно знает — я прихожу один, и не мог предвидеть, что это когда-нибудь изменится.
— Да, верно, — согласился бородач, — но я точно знаю, он будет недоволен, если я…
— Знаю. Тогда почему бы тебе не съездить обратно и не получить разрешение говорить при посторонних? — Пустынник оставался абсолютно невозмутим и спокоен.
— Э-э-э, дружище, что на тебя нашло?
— Ничего. Абсолютно ничего. Я просто не собираюсь стоять тут вечно. Говори или уезжай.
Посыльный некоторое время колебался, затем сказал:
— Новый заказ есть, только не совсем обычный…
— Ясно. Я отказываюсь.
