оттолкнули ее от него, и в душу вновь закралось недоверие. Она понимала, что
теперь настала ее очередь говорить, а с каждой секундой, пауза становилась все
длиннее и длиннее. Катрин сильно растерялась и стала судорожно думать, что же
именно сказать. Да и что она может сказать на такие слова, что ей представился
случай услышать. Стать Темной Королевой, править темным царством, нет, все
это просто не укладывалось в ее голове, все это полнейший бред, бросить, вернее
даже предать друзей, даже несмотря на то, что он их отпустит, да и мало ли, что
он пообещал, он же Зло. Хотя ей пришлось признать тот факт, что его общество
ей весьма нравилось, если не сказать большего. Она всегда ценила в людях
интеллигентность, воспитанность, утонченность, помимо других, приятных ей
качеств. И за отсутствие, как ей казалось, таковых у Генри, она всегда упрекала
брата. Но сказать нет — значило бы подвергнуть себя, да и спутников опасности.
Но что-то сказать надо было, тогда она собралась с духом и начала говорить то, что первое приходило ей в голову:
— Ваша речь была замечательна, сэр. Мне, правда, очень понравилось. А замок у
вас просто восхитительный, особенно сейчас, вот в таком виде, — но, увидев его
пристальный взор, от которого, мягко сказать, становится не по себе, Катрин
поняла, что говорить всю эту ерунду больше невозможно. — А касательно вашей
просьбы…
Тут она запнулась и не имела ни малейшего представления, что сказать далее. Он
некоторое время еще продолжал пристально смотреть, но потом отвел взгляд, вздохнул, приподнял руки и, снова мягко опустив их на подлокотники, сказал:
— Что ж, Катрин. Решение останется за тобой. Впрочем, знай, что отсюда вам не
выбраться ни коим образом. Вы погибните здесь, как все, кто переступал порог
моего замка. Мне крайне не хочется причинять тебе, дорогая Катрин, какой-либо
вред, ты мне очень понравилась и я считаю тебя достойной стать Темной
Королевой, но, увы, я не властен заставить тебя. Только помни, что от тебя
зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих друзей. А теперь, прошу извинить, но меня ждут дела, — он встал, подошел к ней, поцеловал руку и исчез за ее
спиной, но она еще долго слышала его удаляющиеся шаги, эхом отдававшие не
только в замке, но и где-то в ее сознании.
***
Настал третий день. Когда Катрин открыла глаза, то долго не могла придти в себя.
В ней царило какое-то странное чувство страха, как это бывает обычно после
плохого сна, но и чувство облегчения, что было это только во сне. Однако уж
больно все это казалось реальным. Тем более, ее смущало то, что она ко всему
прочему чувствовала себя сытой. Во всяком случае, когда она ложилась спать, то
этого не ощущала. А, может, все-таки было? Нет, не могло такого быть, не могло. А
сытость… так это просто самовнушение, во сне она сама себе внушила, что ест.
По крайней мере, это довольно-таки логическое объяснение вполне устраивало
Катрин, и она решила придерживаться его, но пока все же не хотела никому
говорить об увиденном. Но как ни старалась она скрыть тяжелые мысли, терзавшие ее сознание, спутники заметили в ней некое изменение.
— Катрин, с тобой точно все в порядке? — каждый раз спрашивал Генри
взволнованно.
— Да, все хорошо, хорошо, — каждый раз отвечала Катрин, стараясь придать
себе как можно более веселый вид.
Они вышли к главной зале, спустились по лестнице и направились в столовую.
Все было, как и раньше. Зала была такой же мрачной и темной, кругом лежали
пыль и грязь.
«Та самая люстра», — подумала Катрин, подняв глаза на потолок и заметив
огромную люстру, обвешанную паутиной и пылью. По ней было заметно, что ею не
