приходилось идти друг за другом. Поэтому золотая рыбка не дождалась ответа, но, как ни в чем не бывало, продолжала высказывать свои бесконечные претензии:
— И кому доверились? Безмозглому мотку сученой пряжи! А хоть кто-нибудь подумал об опасностях, подстерегающих на каждом шагу? Кто-нибудь предпринял против них какие-то меры? Вот-вот, можете не отвечать, сказать-то все равно нечего. И я, владычица морская, вынуждена участвовать в таком безобразии! Так вот, уважаемая э… Лалинта! Довожу до вашего сведения: пока мне не будут предоставлены мало-мальски сносные условия существования, ни о каких желаниях и не заикайтесь!
Силона, нагруженная до предела, шагала сзади и тяжко вздыхала в промежутках между воплями разгневанной рыбки. Я ничем не могла помочь подруге, не в силах даже остановиться — неугомонный клубочек на всех парах несся к незримой цели. Зюзи не было видно, волшебная птица резвилась где-то высоко над сомкнутыми кронами, совмещая прогулку с ловлей зазевавшихся насекомых, а возможно и кого-то покрупнее. Время от времени сверху раздавались то грозное 'Му-у', то восторженное 'Ха-хау!' Оставалось лишь надеяться, что в пылу охотничьего азарта выпь нас не потеряет.
— А говорят, коровы не летают… — пошутила Силона, выбираясь из очередного земляного обвала, однако, веселее ни ей, ни мне не стало.
Так мы и шли. Шуршали камни, вскрикивала выпь, клокотали голубки, ругалась золотая рыбка. И когда она, в который уж раз окончательно предупредила меня о том, что дорожные катаклизмы плохо сказываются на ее исключительных способностях, послышались новые, весьма странные звуки.
Почему странные? Да не к месту они были. Чужеродные какие-то. Глухие удары, не очень громкие, но от того не менее жуткие. И, что самое ужасное, мы неминуемо к ним приближались.
Золотая рыбка тоже услышала стук. На миг умолкнув, она разразилась новой порцией справедливых упреков. Голубки от страха забились в истерике, я чувствовала, как встревожена моя бедная подруга, да и сама здорово перепугалась. Но о том, чтобы остановиться или хотя бы свернуть в сторону, не могло быть и речи.
'Клубочек не поведет опасным путем!'
Я мысленно повторяла заученную фразу, но так и не смогла убедить саму себя в справедливости данной версии.
Тут клубок перепрыгнул через глубокую яму, и мы с Силоной, чудом не переломав ноги, выскочили следом за ним на широкую поляну. Местечко оказалось не совсем мрачным, а даже худо-бедно освещенным — повсюду на кустах висели маленькие ручные фонарики. Смущало лишь одно обстоятельство. Возле свежевырытой ямы стоял некто с лопатой. Человек-не человек, звероподобный тип какой-то. Вроде бы и с руками, и с ногами, и всем прочим, в брюках и в рубашке с засученными рукавами, но… уши длинноваты, на ослиные здорово смахивали. Да и лицо. Такое только в кошмарном сне могло привидеться — косматые брови, горящие глаза, нос крючком, а изо рта, который незнакомец открыл, глядя на нас, торчали два желтых клыка. И уставился же как оглушенный, страшилище несусветное!
'Ну, копай же, копай себе дальше, урод, — чуть не вслух крикнула я, — стучи своей лопаткой, разбивай корни, их тут хватает. Нечего на прохожих таращиться!'
Видимо страх затмил мне разум. Вступать в перепалку со свирепым землекопом было бы, по меньшей мере, опрометчиво. К счастью этот полоумный продолжал сверлить нас своими пылающими глазищами, стоя в той же позе и с тем же тупым выражением на безобразном лице. Из чего я заключила, что он понятия не имел о телепатической связи. Да и смотрел скорее с удивлением, чем с угрозой. Мы, наверное, и впрямь выглядели необычно: две запыхавшиеся девицы, с множеством сумок и корзиной, наполненной зверьем, беспокойно воркующим и яростно вопящим, во весь дух пронеслись мимо незнакомца, держась за ниточку сумасшедшего клубочка.
'Сам хорош! — подумала я уже больше с обидой, чем со страхом. — Взрослый мужчина, хоть и с ослиными ушами, а копается в земле ночью в чаще леса!'
Пробежав чуть ли не перед самым носом диковинного землекопа, мы скрылись в спасительной тени деревьев настолько быстро, что не успели даже как следует испугаться. Человек-зверь так и не сдвинулся с места. Словно оцепенев, он не заметил, как выронил лопату. Она упала в яму и громко звякнула, вероятно, ударившись обо что-то металлическое.
Не давая нам ни минуты отдыха, клубочек мчался только вперед, к одному ему известному убежищу. Возможно, он и обходил опасные участки, но я того не заметила. Вскоре нас вновь вынесло на поляну, еще более широкую и очень светлую. К счастью, шерстяной поводырь, наконец, остановился и обвязался вокруг толстого пня, на котором было установлено осветительное устройство.
Мы с удовольствием и сами на пень присели бы, но не нашли свободного места и кое-как пристроились рядом, на моем сундуке. Поерзав на его колдобинах и отдышавшись, я снова невольно взглянула на лесной светильник, а потом еще и еще. Ничего особенного, хоть и знакомый как будто предмет… Поляны что ли такими штуками положено освещать? Правда, я никогда раньше не слышала о том, чтобы в лесу устраивали иллюминацию. И тем не менее… Из тысяч тоненьких трубочек струились и разбегались в разных направлениях дребезжащие лунные дорожки. Матовые полоски света исчеркали все вокруг, каждая травинка утопала в них и, казалось, была напоена покоем и миролюбием. Забыв недавние страхи, мы удивленно оглядывались, любуясь молочно-зелеными тонами пейзажа.
— Как такое получается? — спросила Силона.
— Видишь вон те удлиненные лампочки под колпачками? Абажуры у них такие, воронки напоминают. Они колеблются и… Ну, в общем…
Колпачки, воронки, беспорядочное нагромождение невесть чего… Что-то очень знакомое. Я ошарашено смотрела на здоровенную бандуру-раскоряку, раскинувшую витые трубочки как дерево ветви. И вдруг в памяти всплыла ясная картина: Яга заворачивает невероятную конструкцию в пергаментную бумагу, а чудаковатый толстяк запросто засовывает огромный сверток в карман. Ну конечно же! Перед нами стояло то самое нелепое устройство. Именно его купил несуразный маг в огромных роговых очках, которого мы встретили в Домике На Курьих Ножках.
Да уж, только этого еще и не хватало для полного удовольствия!
Гл. 2. Пристанище
Поляна, которую избрал клубочек, была значительно просторнее той, предыдущей, на которой мы чуть не столкнулись со страшным копателем. В зыбких лучах осветительного прибора вырисовывались нечеткие контуры приземистого строения. Сначала я приняла его за берлогу, но, присмотревшись, решила: нет, пожалуй, человеческое жилище. Через круглые окна лесной лачуги пробивались пятнышки света, а прямо на покатой крыше росли земляничные кустики, сплошь усыпанные красными ягодами. Среди плотных грядок зияла внушительная проплешина… Никак моя пронырливая выпь здесь уже побывала!
Мы приволокли кофр и остальную поклажу, свалили все в кучу у входа и постучались в обросшую мхом дверь. Ответа не последовало. Я заглянула в окошко, но не увидела ничего, кроме кружевных занавесок, но и того было достаточно: мне улыбались вышитые шелком сказочные птицы и звери, отважные царевичи, прекрасные царевны и прочие любимцы Яги. Приятно увидеть что-то родное так далеко от дома! Осмелев, я надавила на дверь, и она легко поддалась. За ней оказалась небольшая, но уютная комната.
Мы замерли на пороге, не решаясь войти. Занавески занавесками, но хозяев-то не было! И тут над нашими головами пронесся перьевой вихрь — невесть откуда взявшаяся Зюзя пулей влетела в логово и важно уселась на подлокотнике широкого старинного кресла.
— Похоже, нам сюда…
Силона отнюдь не разделяла моей убежденности и с опасением оглядывалась по сторонам:
— Я туда ни за что не войду! — заявила она. — А вдруг владельцем избушки окажется тот жуткий хмырь с лопатой?
— Ну и что? Даже если и хмырь. Лучше посмотри на выпь. Она чувствует себя здесь, как дома. Стало быть, и нам бояться нечего.
