— А вот еще. 'Экстатический транс'. Для чего он?
— Для переживания иных реальностей. Кто-то притащил, но странным призракам ничего подобного не требуется. Они обходятся без искусственной помощи.
— Сдвинутое зелье тоже наверняка где-то здесь хранится, — предположила я.
— Теперь и у нас оно есть, во всяком случае, один из вариантов, — усмехнулся Андрис и, заметив немой вопрос в моих глазах, добавил: — В чайнике.
— Так значит, черно-белая струйка?..
— Дыхание того самого Пифона, которого мы скоро навестим, и одна из разновидностей успокоительных снадобий Глюкоса. У него их много разных.
Силоне так понравились фигурные пузырьки и флакончики с всякими непотребными жидкостями и порошками, что она с трудом оторвалась от созерцания их граненых боков. Владар скучал рядом, и только после его долгих уговоров они прошли к соседним стеллажам. А мы с Андрисом хладнокровно миновали хранилище иллюзорных сосудов, ничем не заинтересовавшись и ни к чему не притронувшись.
Следующий зал напоминал библиотеку. У стен выстроились вереницы высоких, до потолка, шкафов со стеклянными дверцами, за которыми виднелись плотные ряды толстых фолиантов в красочных обложках, большей частью в фиолетовых. Впрочем, иногда попадались и другие цвета, пестрые и яркие. В центре расположились старинные бюро с настольными лампами и раскрытыми книгами. Кресла чуть отодвинуты — казалось, читатели вышли ненадолго и вот-вот вернутся. Я подошла к одному из столов и подергала ручку самого большого ящика. Он не поддался так просто, и потребовалась помощь молодых магов. Содержимое, впрочем, нас не обрадовало — кипы тетрадей, блокнотов и прочих бумаг, явно бесполезных. Были там и рукописные, выведенные вычурным почерком, и напечатанные на машинке и на принтере тексты, и наивные детские рисунки, и работы великих мастеров, и всевозможные схемы и чертежи. Все вполне осязаемое, даром, что воспоминания.
Массивные письменные столы будто притягивали меня, и моим друзьям пришлось поработать и над всеми остальными. И снова бумажные завалы. Я выкладывала на пол мантры, манускрипты, руны. Ничего подходящего!
— О, смотрите что тут!
Громоздкий ящик легко поддался. Наверное, он был кем-то выломан. Здесь явно не так давно копались, но почему-то сторож не посчитал нужным навести порядок. Длинные, свернутые в трубочки папирусы торчали во все стороны… Свитки!
Ну да, конечно же, свитки! Алчный знакомый Модерста, получив вторую купюру, так расщедрился, что раскрыл долго хранимую им тайну. Разумеется, не без подвоха. Уверовав в неприкосновенность древней карты, хитрец желал, чтобы и нам досталось как когда-то ему за его бессовестное любопытство. Ведь, несомненно, именно о нем рассказывал старый призрак. Однако кое-кто просчитался, несмотря на все свое лукавство, — мы, в отличие от него, не рылись самовольно, нам было дано высочайшее разрешение.
Я чуть развернула хрустящий рулон и увидела замысловатые закорючки. Вероятно то были буквы или иные обозначения. И никаких следов мыслей! Неужто такое можно сохранить в памяти? Подошли остальные, и совместными усилиями мы раскрутили длинный лист. Он занял все свободное пространство между бюро и шкафами.
— Не то, — заключил Андрис, походив туда и обратно вдоль мудреного описания.
Безуспешные поиски огорчили меня, но не остановили. Неужто ошибка? Но недаром же именно к тому человеку послал нас уважаемый профессор магии хаоса! У волшебников ничего просто так не происходит.
И я продолжала разворачивать свитки. Больше ничего не волновало мое воображение. Силона уныло перебирала планшеты, добытые из-за шкафа, и рассеянно рассматривала закрепленные на них карты каких-то неизвестных галактик. Все они нам не подошли, и, расстроенная, она побрела проверять другие места. Андрис забраковал еще несколько раскрученных рулонов, а я все вытаскивала и вытаскивала новые шершавые свитки. И вдруг… Везение или моя настойчивость все-таки была вознаграждена? Так или иначе, но при виде красочного папируса с яркими рисунками и множеством непонятных значков у меня часто- часто забилось сердце. И оно не ошиблось.
— Ба! Знакомые места! — радостно воскликнул Владар.
— Точно, та самая карта.
Моя подруга оставила картину в золоченой раме, которую откопала в дальнем углу, и присоединилась к нам. Мы снова уложили длинный лист на пол и медленно пошли вдоль него, внимательно рассматривая причудливые рисунки и еще более замысловатые пространные описания под каждым из них. Разобрать, о чем пытались поведать древние спасатели, я не смогла, как ни старалась. То и понятно: повелитель странных призраков получил чудесную реликвию от неизвестных, спасших Землю миллионы лет тому назад. Людей тогда еще не было, если не считать прозрачных, только мифические существа. А их мудреную грамоту мне так и не удалось осилить. И, хоть следы мыслей на карте тоже нашлись, они почему-то ускользали от меня не хуже секретных образов самого Глюкоса.
— А все-таки странно, что она здесь…
Почему карта попала именно сюда? Сюда, куда, по словам сторожа, приносят с собой свою память. Неужели древние спасатели стали подданными страны Безумия? Или не стали? Что-то я ни разу не слышала о сумасшедших гномах, феях или эльфах. Глюкос молчал, он умел хранить тайны.
— Раз здесь, значит, стали. Но язык не мифический. Конечно, текст могли специально закодировать. Расшифруем его и, возможно, судьба авторов тоже прояснится.
Что ж, легко сказать, но разобраться в завитках и закорючках сходу не удалось. Лишь по рисункам мы могли о чем-то догадываться. Южную часть дикой планеты омывали воды двух океанов, уже знакомого нам Пустого и какого-то другого, без названия. Путь к ним лежал через море Любви, затем следовал пролив, узкий и прямой, да вдобавок перегороженный большим треугольным островом, на склонах которого стояли, сидели и лежали полуобнаженные девицы. Будто позируя незримому живописцу, они играли на инструментах, похожих на арфы, и кокетливо улыбались. Смешно, если это было одним из препятствий, ведь мы собирались лететь на воздушных змеях, а не плыть на кораблях! По крайней мере, до логова неудержимого дракона.
Далее треугольной преграды маршрут, отмеченный стрелочками, пролегал вдоль скалистого побережья какого-то материка. Голые утесы бирюзового цвета сменялись на лиловые и розовые, а затем шли мрачные серые с лощинами и пещерами. Относительно плавный рельеф нарушало высокое несимметричное сооружение, что-то вроде уродливой пузатой колонны, которая совсем некстати торчала среди серых скал. В самом конце каменистых гряд сияли жемчужные гиганты, на которых, словно немые стражи, восседали белые птицы. И — снова безбрежный океан. Здесь он был поделен на части параллельными экватору разноцветными полосами. Ближе к южному полюсу, который интересовал нас более всего, редкие острова перемежались с огромными айсбергами, а кое-где льды полностью перекрывали воду.
— Поющие сераны, — объяснял мой друг, — здешние сирены. Завлекают путников мелодичным пением, а затем убивают. Каменный Мешок, обитель великанов, тех, что охраняют Кристалл с Баттой. Полоска с блестками — Коса…
— Чего-чего? — не поняла Силона. — Что последнее?
— Одна из круговых преград, опоясывает планету. Не объедешь.
— Так перелетим же!
— Не уверен.
— Эх, жаль, не видать наших 'милых' знакомых, так безвременно почивших! — с притворным состраданием в голосе посетовал Владар.
— Почему? — опять удивилась подруга. — Ведь авторы карты не могли знать, что вы убьете драконов.
— Они не могли знать, что драконы вообще поселятся в Пустом океане. Бесцветный притащил их туда значительно позже.
Пока на том изучение карты и закончилось. Андрису требовалось время, чтобы разобраться в древних письменах. Сторож снова исчез, и нам никто не мешал, но мы и сами торопились за другим
