Общее внимание сосредоточилось на Кристин, которая мрачно о чем-то размышляла, уставившись в палубу.
– Простите… – Роберт решил как-то ей помочь. – Я хотел спросить. У вас на корабле дама, мы ее видим. Как ее имя, и как она попала к вам?
– Довольно несвоевременно расспрашивать меня о дамах в вашем положении! – испанец наградил Роба высокомерным взглядом. – Но если это поможет вам принять благоразумное решение. Сеньора Моник просила передать вам всем сердечный привет.
– А живет она, надо думать, в адмиральской каюте? – Кристин взглянула в лицо испанцу и рассмеялась прежде, чем он ответил. – Вижу, что так! Хорошо. Передайте своему адмиралу, что мы сдаемся.
– Тогда вы должны закрыть пушечные порты! – напомнил парламентер. – А также спустить шлюпки и высадить в них всю команду без оружия!
– Закроем, спустим, высадим! – отмахнулась Кристин. – Кстати! Спустить флаг! Все равно он испанский.
Офицер, с видимым облегчением, раскланялся и вернулся в шлюпку.
– А что нам остается? – Кристин развела руками. – Да, нам не повезло. Ничего, что-нибудь еще придумаем. Оружие сложите в шлюпки раньше, чем спустите… А там видно будет!
– Когда они подойдут ближе, шансов у нас совсем не останется! – воскликнул Мерфи.
– А их и так нет, старина. Моник знает, что делать: они будут зашвыривать нас ядрами с четырех сторон. Был бы дельфин.
– Кристин вновь посмотрела на меня, и ее глаза недобро сузились. – Был бы дельфин, мы бы и на мель не сели! Но это моя вина, я капитан. Команда не должна умирать из-за моей ошибки. Придется подпустить их и. Перенесем бой на их корабли! Надеюсь, драться вы еще не разучились?!
Пираты поддержали Кристин одобрительными выкриками, но не стройно и не очень искренне. Слишком велико было численное преимущество испанцев, чтобы надеяться на победу в абордажном бою: на каждом военном корабле плыло множество солдат.
– Канониры остаются на местах! Ждать команды, – Кристин прошлась по палубе, постукивая каблуками по доскам. – А на крайний случай, у нас есть и союзник.
– Кто же? – решился спросить я.
– Моник, конечно. Ключа-то она без меня не получит.
– Где он? – вскинулся Мерфи. – Я и забыл, у нас же козырной туз!
– Это знаю только я.
Спустя полчаса, когда испанцы сжали кольцо, а их флагман пришвартовался к нашему борту, Кристин повторила то же самое.
– Только я знаю, где то, что тебе очень нужно, Моник! – крикнула она. – Больше никто! Может быть, сразу договоримся?
Моник стояла у борта, рядом со старым, желтолицым адмиралом Карлосом Ампурией. Вокруг них столпились целящиеся в нас, немногих оставшихся на «Ла Навидад», стрелки.
– О чем она говорит, моя дорогая? – голос у адмирала был под стать внешности, старческий и дребезжащий.
– У мерзавки есть кое-что, принадлежащее мне, – спокойно пояснила Моник. – Я объясню вам позже, граф. А пока стоит обыскать корабль.
– Ключ не на корабле! – Кристин даже показала ей язык. – Я бросила его за борт, в эту мель, и он уже занесен илом. В каком месте бросила – не скажу. Но прилив, возможно, сейчас потихоньку сносит его все дальше.
– Идемте к ним на борт! – приказала Моник, и адмирал послушно распорядился.
Спустя пару минут испанские стрелки полностью контролировали нашу палубу. Наше оружие лежало вдоль борта, и его немедленно собрали. Нас обыскали. Мерфи, припрятавший на животе пистолет, получил хороший удар прикладом мушкета.
– Прекратите! – вмешалась Кристин. – Я капитан, и я принимаю на себя всю ответственность.
– Боюсь, не так просто! – Моник подошла к Кристин вплотную. – Граф знает, кто вы и как сюда попали. Он очень кстати проводил военную операцию на Тортуге, для искоренения буканьерства, и я, конечно, все ему рассказала. Хочешь жить? Отдай Ключ, иначе жизнь твоя будет и короткой, и крайне мучительной. Ведь все равно скажешь, где он.
– Нет, не скажу! – оскалилась Кристин. – Я дочь капитана Ван Дер Вельде. И ты ничего не узнаешь, моя дорогая. Давай договариваться, а первое мое условие такое: мы дождемся, пока прилив снимет «Ла Навидад» с мели, а ваши корабли отойдут.
– А мое первое условие проще, – Моник вытащила пистолет и прицелилась в Роберта. – Или ты говоришь, где Ключ, или я начинаю убивать вас по одному.
Воцарилось молчание – переговорщицы смотрели друг на друга в упор, будто играли в гляделки. Я последний раз прикинул наши шансы начать бой. На наши шлюпки с матросами были наведены испанские пушки. Канониров у пушек пока не обнаружили, но как только они попытаются открыть порты, их расстреляют со всех сторон. Наконец мы на палубе, безоружные и окруженные со всех сторон. То ли наш капитан просчиталась, то ли надеялась на что-то другое.
«А почему бы не на меня? – вдруг подумал я, заметив, как призывно топорщится на круглом пузе адмирала рукоять богато изукрашенного пистолета. – Я виноват в том, что произошло. Мне и исправлять…»
Я даже не пытался маскировать свои намерения – просто шагнул к графу, вытащил пистолет, тут же взведя курок, и приставил к его парику. На всякий случай, для надежности, я прихватил его за кружевной воротник и прижал к себе.
– Не двигайтесь или он умрет!
– Что за глупости? – буквально взвизгнула Моник. – Убейте мальчишку!
Но испанцы медлили – для них приказ Моник ничего не значил. Скорее всего, им вообще не нравилась эта подозрительная иностранка.
– Молодой человек, это глупо! – адмирал, надо отдать ему должное, не испугался. – Вы не можете меня убить – вас тут же убьют самого, так же, как и всю команду. Всех до единого. Опустите пистолет, и я вас пощажу!
– Клянусь честью, я опущу пистолет, как только «Ла Навидад» снимется с мели и выйдет из кольца ваших кораблей! – искренне пообещал я. – Но, клянусь честью, я застрелю вас, если хоть кому-то из членов команды попробуют причинить вред!
– Это неприемлемо, граф! Не слушайте его! Да я сама… – Моник попробовала забрать пистолет у одного из испанцев, но тот не позволил. – Граф, вы что же, дадите взять себя в плен?
– А вот это действительно неприемлемо… – задумчиво согласился адмирал. – Конечно, мы должны вернуться на мой флагман. Но боюсь, дражайшая Моник, нам придется настичь этих пиратов потом – ты сама говорила, что этот Дрейк перехватил Серебряный Караван, и я имею основания тебе верить. Испанской короне сейчас важнее серебро, нужно спешить к Панаме.
– Но адмирал!
– Идемте.
Мы все медленно, очень осторожно перебрались на борт испанского флагмана. Испанцы шептались меж собой, наши молчали, и только Моник осыпала меня проклятиями. Не успел испанский корабль отшвартоваться, как пираты из шлюпок, выкрикивая врагам оскорбления, прямо по канатам полезли на «Ла Навидад».
– Пройдемте на мостик! – пригласил меня тот испанец, что прежде был парламентером. – Не стоять же у борта? И, ради всего святого, осторожнее с пистолетом!
Мы пошли вдоль борта. Я видел, как Роберт машет мне шляпой, как в бессильной злобе грызет мундштук своей трубки Мерфи. Пытаясь отыскать глазами Кристин, я вдруг услышал ее крик:
– Джон, стой! За мачтой!
Я развернулся и, прикрываясь адмиралом, прижался спиной к фальш-борту, ожидая нападения. Однако все оказалось просто: за фок-мачтой испанцев скрывался офицер с ведром воды. Он был готов всего лишь плеснуть водой на мой пистолет – порох сразу намок бы, а граф Ампурия оказался в безопасности.
