решать. Возможно, я наткнусь на верную ниточку. Что же до наметок… Присматриваю за местным доктором — чудно, что взрослый человек так боится крови, уж не притворяется ли он, чтобы отвести подозрения? Еще подозрительно выглядит эта самая вдова, Урсула, и мистер Оуэн — мотива у него нет, но была
— Да, верно…
Я запрокинула было лицо, подставляя его ласковому солнцу, но быстро опомнилась и надвинула шляпку — веснушки мне были ни к чему.
Лошади мерно вышагивали по тропе, позвякивая сбруей, Эллис говорил, не умолкая, и странным образом его голос действовал умиротворяющее. Меня постепенно начинало клонить в сон.
— Еще можно пойти по пути вещественных доказательств. К сожалению, каких-либо вещей, принадлежавших преступнику, мы не нашли, да и свидетелей того, как пропала Бесси, нет. Представьте, даже время, когда она предположительно исчезла, различается на несколько часов у свидетелей! А это значит, что период для алиби у подозреваемых растягивается… Слишком, слишком много перспективных версий, а времени мало! — с досадой повторил Эллис, и я очнулась от полудремы.
— Но ведь вскоре какие-то сведения вы получите? — мне стало немного жаль его почему-то и захотелось утешить. Пусть и таким вот глупым способом — на словах.
— Да, — с охотой откликнулся Эллис. — Лайзо, как я говорил, уже сегодня отправится в табор, а Брэдфорд — в деревню, якобы проконсультироваться у доктора Максвелла. Предлог глупый, но Нэйт умеет строить мостики взаимопонимания между людьми едва ли не лучше, чем священник… Кстати, о священниках. Надо бы уговорить Марка нарушить тайну исповеди.
— Думаете, что преступник мог покаяться в церкви? — не сдержала я изумленного возгласа. Сонливость от удивления слетела с меня окончательно.
— Всякое бывает, — пожал плечами Эллис и приложил козырьком ладонь к глазам. — Виржиния, а это не то ли поместье, о котором вы говорили?
Я пригляделась к башенкам с синей черепицей, различила над лесом силуэт полуразвалившейся мельницы…
— Да, думаю, это «Глубокие Воды», Шилдс живет здесь. Надо же, а я в детстве и не знала, что оно принадлежит ученому, — созналась я. — Думала, что там обитает какой-нибудь злой колдун. Потому и покосились башенки, потому и разрослись сорные травы у порога…
— А там просто не жил в то время никто. Это дом покойных родителей жены Шилдса, — заметил вскользь детектив и весело сощурился. — Ну что же, время заглянуть в гости!
«Глубокие Воды» мало походили на обычное поместье. Говорят, что чудной особняк, главную достопримечательность этого места, построил двести с лишним лет назад какой-то эксцентричный виконт для дочери, поклонницы романтических сказок. Вместо приземистого строгого дома, столь типичного для наших мест, на лугу возвели подобие дворца в миниатюре, изящного и воздушного. Вокруг него вскоре обернулся зеленовато-коричневой лентой ров, вода в котором была вечно подернута ряской, потом — выросла стена из белого камня. В саду виконт велел посадить розы и белые нарциссы, и не было ничего прекраснее на многие-многие мили вокруг.
Так говорят.
Но время шло. Род виконта угас, и поместье перешло кому-то из дальних родичей. Белый камень стен искрошился и потемнел. Где-то стенки рва обваливались, а где-то ручьи размывали их десятилетиями, превращая ров в чреду оврагов. Две башенки из семи рухнули, и их разобрали. Сад постепенно пришел в запустение; розы частью погибли, частью одичали и выродились, а если на них цветы и распускались, то исключительно мелкие и невзрачные, но с запахом густым и дурманным. И только упрямые стрелки нарциссов все так же вспарывали дерн по весне.
Во времена моего детства поместье стояло заброшенным. Ночью, когда луна заливала его белым, как молоко, светом, оно казалось пристанищем духов и мертвецов. Днем жутковатое ощущение несколько сглаживалось, но все равно среди прислуги ходили слухи один другого нелепее. Что бродит вдоль полуразрушенной стены призрак девочки в голубом платье — дочери того самого виконта, и считает камни; что в полночь во рве вновь появляется вода, прозрачная, как слеза ребенка, и видно становится, как дно сплошь выложено человеческими костями; что от каждой башенки ведет свой подземный ход, к семи деревням в округе; что тот несчастливец, который польстится дешевизной и купит проклятое поместье, не доживет до тридцати…
Глупости, разумеется. Но тогда, в детстве, все это казалось по-настоящему страшным.
— Счастливые воспоминания?
— Что? — голос Эллиса застал меня врасплох.
— Вы улыбаетесь, — объяснил детектив совершенно серьезно и запрокинул к небу лицо, прикрывая глаза. Длинные, как у мальчишки, ресницы вызолачивало солнце. А я внезапно осознала, что уже некоторое время стоит невероятная тишина — ни пения птиц, ни даже стрекота цикад. Лишь вдали слышался перестук копыт и — изредка — лошадиное фырканье. — Люди улыбаются, когда думают о чем-то хорошем… Виржиния, у вас было счастливое детство?
— Детство? — я растерялась. Пауза затягивалась. Я пустила свою лошадь тихим шагом, чтобы хоть как-то заполнить пустоту. — Раньше я сказала бы, что нет. Но теперь понимаю, что, пожалуй, была счастлива. Ведь тогда все были живы. А почему вы спрашиваете, Эллис?
Он перебросил поводья в одну руку и осторожно провел пальцами по лошадиной шее.
— Не знаю. Просто так. Забудьте, Виржиния.
Перед поворотом пришлось попридержать лошадей, чтобы Эвани могла нас догнать. Затем Эллис в последний раз попросил нас «не мешать расследованию и вести себя как обычно». Я отмахнулась — «Обычный светский визит, не стоит так волноваться». И оказалась неправа.
Первая неожиданность поджидала аккурат у самых ворот.
— Вы к кому?
— Добрый день! — вылетело у меня по привычке, но больше я ни слова не смогла выдавить из себя, ошарашенная видом привратника.
Это было… существо. По-другому и сказать невозможно. Юноша? Девушка? Я затруднялась ответить. С головы до пят оно было укутано в блекло-серый балахон, подпоясанный вервием, как у монахов. Голову покрывал длинный и широкий отрез ткани с неровным краем — так, что и лица не увидеть.
Глаза у существа были светло-карими, а взгляд — недобрым и очень, очень пристальным.
— Э? — спросило оно.
— Вас, вероятно, направил сэр Шилдс, чтобы проводить меня? Как любезно с его стороны! — наконец выпалила я и улыбнулась немного нервно. — Вы не поможете мне спешиться?
— Я сам, — неожиданно проявил Эллис галантность и сам слез с лошади — неловко, но быстро. — А вы, мисс, лучше предупредите хозяина, что леди Эверсан прибыла с сопровождением. С компаньонкой, мисс Тайлер, и с гостем из Бромли. Да, я Норманн, Алиссон Норманн, — и он шутливо хлопнул существо по руке.
Отпрянув, оно подобрало балахон и, сверкая босыми пятками, понеслось по дорожке к особняку.
— Как вы догадались, что это женщина? — в недоумении обернулась я к Эллису.
Он только брови задрал:
— Ну, какой мальчишка станет смотреть на вас с неприязнью, леди? А на меня — благожелательно? А вообще-то, я предположил наугад, — признался он. — Давайте руку, Виржиния. Нам еще мисс Тайлер снимать с этого пыточного приспособления.
— С чего?
— С лошади, разумеется.
Продолжить мы не успели. Существо вернулось — но не одно, а в сопровождении двух юношей весьма
