– Закурить хочется? – участливо осведомился Санчес. – Или головка болит?
– Космонавты не курят! – объявил я. – А головка, действительно, болит. Этаким-то образом погладили. – Я потрогал шишку на затылке. – Я же на лечении. У меня было с собой лекарство…
– Лекарство, которое стреляет, – сказал Санчес.
– Придется потерпеть, – проговорил седой. – Пока наши эксперты не подтвердят, что ваши таблетки и в самом деле лекарство от головной боли… Вы уж извините нас!
Вряд ли ваши эксперты разберутся в активаторе, подумал я и сказал:
– Какие уж тут извинения? Вы хозяева…
Санчес распутал остальные узлы и сел на место. Я потянулся. Тело затекло не очень сильно, но немножко помассировать руки пришлось. Тут я заметил, что сижу в ресторанном кресле, и мне стало совсем хорошо, поскольку это о многом говорило. По крайней мере, о близости «Сиреневой веточки»…
– Ты уж извини! – сказал Санчес, усмехаясь. – Пришлось выдать тебя за припадочного. Чтобы клиенты не очень беспокоились.
– Люблю заботливых людей, – сказал я.
– Странно! – Седой потер пальцами виски. – Вы хотели поговорить с нами, мы хотели поговорить с вами, а разговор что-то не клеится. Придется брать инициативу в свои руки. – И вдруг резко бросил, словно выстрелил:
– Имя?
– Жюль Карне! – лихо отрапортовал я.
– Звание?
– В ЮНДО нет званий. И вам это известно!
– Хорошо, – сказал седой. – Тогда – цель прибытия в Гринкоуст?
– Розыски пропавшего агента.
– Ишь чего захотел, – сказал Санчес. – Твоим агентом давно рыбы кормятся!.. Это тот, который до Д- излучателей дорылся, – пояснил он остальным.
– У вас было только одно задание? – спросил седой.
– Да.
– Хорошо… Мы могли бы рассказать вам об этом агенте. Но не за так, естественно.
– Чем же я должен заплатить?
– Мы бы хотели знать ближайшие планы вашего руководства.
– Об этом может рассказать только руководство. Я – обыкновенный агент.
– Ага, – сказал Санчес насмешливо. – И обыкновенного агента свои же выдают нам!
– Меня выдал предатель.
– Вы думаете? – сказал седой. – У нас есть основания сомневаться в этом… А уж если быть откровенным до конца, то нам абсолютно точно известно, что ваше руководство, а именно некто по имени Одиссей дал указание Артуру навести нас на вашу персону. Каково?
– Почему я должен вам верить?
– Можете не верить. Я бы на вашем месте не поверил. Вот только странно, откуда мы знаем об Одиссее, верно?.. Вроде бы не должны знать, а знаем!
Я молчал. Что-то в словах седого было. И оно вполне соответствовало тому, что за мной начали следить сразу по прибытии сюда… Впрочем, то же самое объяснил бы и факт тривиального предательства Спенсера, безо всех этих выкрутасов с указаниями.
– Мы вам устроим очную ставку с Артуром, и он все это подтвердит.
– Не сомневаюсь! – сказал я. – Ему ничего и не остается!
– Слушай, Жюль! – возмущенно сказал Санчес. – Неужели ты думаешь, что мы берем на контроль всякого, кто сюда приезжает? Да нам бы никаких сил на это не хватило… Говорю, тебя засветили еще до того, как ты сошел с трапа самолета.
Его вмешательство было лишним. Я, возможно, и поверил бы, что они говорят правду, но после реплики Санчеса мне стало ясно, что все это чушь. В своем возмущении Санчес чуть-чуть, самую малость, но переиграл. По-настоящему возмущенные люди говорят несколько иначе… Ничего удивительного: любитель есть любитель, куда серому армейцу до профессионального секретника!.. А главное, все это было чушью потому, что после сегодняшней ночи они сняли с меня контроль. Если бы они знали обо мне точно, этого бы не произошло. И еще стало ясно, что выдал меня Спенсер только сегодня… Я вздохнул. Надо играть дальше.
– Вы хотите меня завербовать?
Седой поморщился.
– Мы бы хотели перетащить вас на свою сторону.
– Не вижу причин, в силу которых я должен быть на вашей стороне.
– А чистая совесть? – воскликнул лысый. – Вы поймите, Ридер: вы же нам жить не даете!.. А сами, между прочим, с нас кормитесь. Что бы вы делали, если бы нас не было?
– Ковырял бы в носу, – сказал я.
– Вот именно, – зло бросил Санчес. – Или придумал бы нас!.. На большее ты и не способен, лжекосмонавт!
– Спокойнее, спокойнее, – одернул его седой.
– Какое уж тут спокойствие! – проговорил Санчес с горечью. – Борцы за мир… Все на подлости замешано!
Седой встал, внимательно глядя мне в глаза.
– Ну что ж, – сказал он. – Если вас не интересует чистая совесть, это дело вашей совести, извините за каламбур. А как насчет жизни?
– Вот-вот, – ответил я. – Вот и пошел разговор на равных!
– А что нам остается? – Седой грустно улыбнулся. – Поставьте себя на наше место… С вами идет на контакт агент ЮНДО, и тут же, следом, сама ЮНДО выдает его вам! С какой целью?.. А если еще учесть, что вокруг этого агента и так сплошные странности!.. Вы, разумеется, пытаетесь разобраться. Агент же в благодарность за то, что вы его сразу не прикончили, еще и издевается… Как бы вы поступили на нашем месте?
Я пожал плечами.
– Лучшее место для каждого – свое… Во всяком случае, если бы вы попались мне в руки, я бы знал, что с вами делать.
– И что же? – спросил седой.
– Передал бы вас международному суду.
– Но у нас ведь нет такой возможности. На Земле пока еще не существует суда, который бы занялся делом ЮНДО.
– И вы надеетесь его заменить?
– Не надеемся, – устало сказал седой. – Мы всего-навсего защищаемся. У каждого человека есть право на выбор профессии.
– Человечеству слишком дорого стоило право на вашу профессию. Оно оплатило отмену этого права кровавым авансом.
Седой снова поморщился.
– Вот этого не надо! – сказал он деревянным голосом. – Военные появились в силу общесоциальных законов, а не по чьей-то прихоти. И вы совершенно безнравственно обвиняете нас в групповом эгоизме! Тем более, что мы думаем не только о себе, а еще и о миллионах рабочих. Тех самых, кто потерял кусок хлеба, не получив взамен ничего, кроме чувства неуверенности в жизни. Это, знаете ли, никому не нравится…
Седой разволновался, и в речи его появился какой-то акцент. Акцент был почти незаметен, но мне сразу стало ясно, что английский не является его родным языком.
– Вы не из России? – спросил я по-русски.
Седой и глазом не моргнул. Он продолжал говорить, обвинять ЮНДО во всех смертных грехах, как какой-нибудь репортеришка из заштатной провинциальной газетки, издатель которой, пытаясь поднять тираж своего детища, упорно ловит рыбку в мутной воде. Обыкновенная ерунда, сто раз слышанная, меня
