драться полезет! Предвосхищая бой, он предложил:
— Пойдём, дизель посмотрим!
На севере дизель у машин и тракторов на ночь не глушат, тосола в этих краях отродясь не бывало. Да и запускать холодный дизель — морока большая, аккумуляторы все были, у всей техники, дохлые. Вышли на улицу, погазовали дизель, заодно и из себя выпустили струи, прямо в белый снег за оградой. Вернувшись, поостывшие, стали спокойно вести разговор. Лаптюшин поведал историю с ушами:
— Корней, он уехал от красавицы жены, из Москвы, чтобы сгоношить денег на кооператив, на жилуху. А жена у него малость сбл…довалась. Так она ещё, лярва, на алименты подала! Нашла себе красивого тунеядца. Тот не работает, тунеядец, только деньги Корнея проедать нацелился. Корней взрывником хорошо зарабатывал. Судом присудили ему за двоих детей, которых он к тому же усыновил, тридцать три процента отсылать, с каждой зарплаты. Корней в одночасье допился до белой горячки, ему что-то почудилось, он и отрезал себе уши! Застали его в общаге ребята. Он стоит, весь в крови, тычет вилкой себе в член и кричит: «За тебя! За тебя!»
— А что — «за тебя»? — вставился Раф с вопросом.
— Ну, за алименты, вроде, как его х…й виноват!
— Это буват! — подытожил Вася.
— Ну, значит, — продолжал Лаптюшин, — белая горячка-то быстро кончилась, а из взрывников его уволили. Нельзя, дескать, с такой психикой взрывником состоять на должности! А ты, к примеру, какую должность имеешь?
Раф подумал, как бы доходчивее объяснить импульсивному мордвину про свою должность. Он сказал:
— Институт я закончил больше года назад. Вот, теперь вроде как начальник на буровой.
В России к инженерам многие десятилетия относились с сожалением. Народ рассуждал: «Вот, учатся пять лет, а потом всё также в нищете живут, как студенты!»
Даже существовала общенародное шутливое проклятие: «Чтобы ты, как инженер, всю жизнь жил на одну зарплату!» Поэтому Лаптюшин с жалостью сказал:
— Эк, как! Друг, тебе не повезло! А что, на водителя или на тракториста выучиться не смог?
— Да я знаю, трактористы и бульдозеристы впятеро, а то и больше, зарабатывают, чем инженеры. Но не всем же быть трактористами? Мама моя очень хотела, чтобы я был инженером.
— Мама-мама! Сопли развесил! Стал бы шофёром — жил бы как человек! Вон, у меня шуряк в Саратове. Таксистом вкалывает. Работа не пыльная, девок дрючит — как за просто так! И кооператив трёхкомнатный купил, и дачу строит. На работу в кожаной куртке ходит, как лётчик! А денег — больше лётчика-испытателя имеет!
— А ты чего в таксисты не идёшь?
— Я здесь на поселении. Шесть срока, пять «по рогам», без права выезда из района.
— Это буват! — подытожил Вася.
Спирт как-то не кончался. Главный боец Корней азартом питья сдулся, упал настроением. Раф пил вяло, Вася спирт разводил водой, оттого и у Лаптюшина азарта поубавилось. Он ещё рассказал, к слову:
— Вот, у нас на зоне. Был один, фортовый. Он себе от усопшего подушечки пальцев пытался приклеить.
— А это зачем? — поддал азарта Раф. — На гитаре играть?
— Да ты совсем дикий! — подытожил Лаптюшин. — Ментов с панталыку сбить, отпечатки пальцев изменить себе!
Но разговор уже увядал. Раф ещё раз показал неосведомленность, переспросил:
— Фортовый, это значит — фарт ему идёт?
— Ну, ты совсем дикий! — повторился рассказчик. — Фортовый, это значит — спец по форточкам! Он щуплый телом и его «подают» в форточку.
В голове Рафа, одурманенной спиртом, стало представляться, как фортового подают в форточку, как свёрток. Но переспрашивать он не стал, а сослался на усталость и предложил идти отдыхать. Все разошлись спать. Лишь сходили проверить, как работает дизель, брошенный одиноко на ночь.
Глава 19
Наутро, едва продрав глаза, Корней и Лаптюшин стали опохмеляться. Вася присоединился к ним, с видом сочувствующего. Раф пить спирт наотрез отказался, он и так, выпив с утра воды, вдруг почувствовал резкое опьянение. Такой эффект бывает после обильного употребления неразведённого спирта с вечера. Называется этот эффект: «На старые дрожжи!» После коротких уговоров, направленных на Рафа, чтобы тот выпил всё-таки спирт, Лаптюшин подытожил:
— Эх ты, студент! Голубые яйца!
Раф в спор не полез. Как-никак его доставка в аэропорт зависела от обидчика. А как если он откажется везти? Опоздаешь к вертолёту. Поэтому Раф пошёл на сделку с совестью и проглотил обиду. Вся троица выпила и на закуску закурила «Беломор». От противного запаха табака, который и так стоял всю ночь в избе, Рафу стало ещё более дурно. Он вышел на улицу. Чай Вася поутру не подавал. Да и какой чай? На столе были разбросаны мерзкие ошмётки рыбы, которую в конце застолья уже не чистили в тазу, а рвали прямо на столе, оставляя слизь и кишки на подстеленной газетке, промокшей от жира и слизи. Устройств, вентилирующих избу, не было. Вентиляция изб осуществляется через печь. Воздух втягивается в поддувало, а выходит в трубу. Вася днём печь вытопил, и закрыл две вьюшки. От этого случился полный застой воздуха в избе, ещё он был сдобрен снятой путниками на ночь обувью. Кроме, всех этих озонаторов, Вася где-то хранил поставленную «гулять» брагу, от которой исходил тяжёлый дух квашни, который перемешался с запахом разворошённой рыбы, когда выбирали из бочки крупняк. Рафа от всего этого запаха просто перекосило. Он стоял обречённо на улице, не решаясь войти в избу, в которой шёл тяжёлый спор. Если залезть в кабину — получится, что он их поторапливает. Раф и так был тут на птичьих правах. Корней, одуревши от пьянки, опять плохо узнавал его. Собутыльники допили спирт, налитый в стаканы, а начатую бутылку Корней забрал с собой.
С криком «Поехали!» он забрался в кабину «КрАЗа», все потянулись за ним. Вася провожать их не вышел. Пока ехали — царило молчание. Раф не выдержал и спросил отвлечённо:
— А зачем мы приезжали-то?
Корнея «прорвало» и он стал жаловаться:
— За Васину подлянку я опохмелиться ему не оставил! У Васи ощенилась лайка. Он обещал мне щенка, а теперь говорит: «Всё разобрали!» Я ему: «Как разобрали? Один-то был мой!» Он теперь говорит: «Со следующего помёта!» Это что, я опять его полгода буду спиртом поить? Я пригрозил ему, что дом спалю вместе со щенками!
За этими воплями доехали до аэропорта. Раф побежал в диспетчерскую, где спросил:
— Как там сто семьдесят пятый борт?
— Разогревают! Пилоты пошли к борту! — ответила симпатичная диспетчерша, какими казались здесь все девушки моложе тридцати лет.
Раф помчался по лётному полю. На него никто не обратил внимания. Он даже не попрощался с Корнеем и водителем. Бортмеханик, вместо приветствия, набросился на Рафа с упрёками:
— Где ты ходишь? Мы тебя обыскались?
Раф, пребывавший в плохом настроении, огрызнулся:
— А, что я вам? Летели бы себе, раз такие умные…
— Так без тебя нам как бы «порожняк» запишут, а с тобой, вроде, как по заданию!
— Вот и не пи…ди, раз я такой важный! — огрызнулся Раф.
Взлетели. Через какое-то время вертолёт приземлился на базе экспедиции. На Рафа сразу обрушились со всех сторон:
— Тебя где носит?
