лопнула.
'Вот же падлы! — подумал я. — Тут корячишься, ночами не спишь, думаешь, что и как замутить, чтобы памятки вытянуть, а они их бьют'.
— И много разбили? — в разговор вступил Дэго Дайирин.
— Нет. Всего пару.
— Тогда минус два золотых.
— Мы так не договаривались, господа! — возмущенно вскрикнул Сигуэ.
— А еще мы не договаривались, что вы станете бить товар и заглядывать в мешки.
— В таком случае, вы ничего не получите, — попробовал поугрожать капитан, который потянул из ножен рапиру.
— Ладно, — снова вмешался Ресс, который положил ладонь на рукоять своего клинка. — Два камня не велика потеря. Держите свои деньги.
Ламон пересчитал монеты в кошельке и произнес:
— Все честно. Ровно сотня.
Мешки перекочевали в руки Дайиринов, и они, проверив их, не поворачиваясь спиной к капитанам, отошли в сторону ближайшей улочки, где братьев ждал наемный экипаж. Гвардейцы остались на месте, и Ламон сказал:
— Зря мы их отпустили. Надо было этих провинциалов еще потрясти.
— А если бы не получилось? — парировал Сигуэ. — Остались бы мы с этими искусственными алмазами, и все. К нормальным ювелирам не сунешься, нас как облупленных знают, а к барыгам идти, так они и десятой стоимости цены не дадут. И получили бы мы за все тридцать монет. Кроме того, непонятно, кто у этих шевалье компаньон во дворце.
— И то верно. Пойдем?
— Да, хочу денежки потратить.
'Ага, сейчас', — подумал я.
Черный аркан моего заклятья накрыл капитанов. Резкий рывок рукой. Хлопок! И на землю посыпалась одежда и прах.
Я спрыгнул наземь, забрал у Ламона свои деньги, ногой поворошил одежду и оружие гвардейцев, и еще раз прошелся вокруг пустыря. По-прежнему все тихо и как всегда.
Утром сюда наведаются бездомные бродяги и увидят две кучки грязного барахла, пару кинжалов и две рапиры. Они загонят свою мелкую добычу полукриминальным скупщикам, а прах Ламона и Сигуэ будет развеян ветром. Такова их судьба, а мне пора домой, где надо принять ванную и проверить свою добычу.
Глава 14
После смерти полковника Генцера прошло два дня, и князь Бриг Камай-Веш заколол на дуэли командующего Дэхской военной речной флотилией барона Твинера. Еще один поединок и очередная смерть ставленника великих герцогов. Ничего необычного, и все было сделано в рамках приличий. Однако, по какой-то причине, гибель Твинера, добродушного весельчака и сибарита, взбудоражила общественность. И всеобщий патриарх Миш Ловитра лично прибыл к Марку Четвертому и настоятельно порекомендовал номинальному правителю Оствера унять своих 'кровавых псов'. Молодой император наставлению духовного наставника внял, и Черной Свите была дана команда прекратить провокации и выходить на ристалище лишь в крайнем случае. Воины роты приказу вняли, и заверили отцов-командиров в том, что он будет выполнен. Репутацию мы заработали, свою нишу в жизни столицы заняли, и место под солнцем отвоевали. Так что лить на дуэлях свою и чужую кровь особых причин не было, тем более что Черной Свите в полтора раза увеличили жалованье, и практически все корнеты нашли для себя в Грасс-Анхо какой-то небольшой приработок.
Что же касается меня, то за устранение заместителя начальника имперского Генерального Штаба я получил еще тысячу иллиров и долгожданную медаль 'За Южную Военную Кампанию', которая была вручена мне за бои на Маирском хребте. И передав мне деньги и заслуженную награду, полковник Сид приказал корнету Ройхо на время не высовываться, жить тихо, по средствам, и привлекать в салон баронессы Кристины Ивэр более солидную публику, чем та, которая посещала ее дом до нашего знакомства. Я ответил, что все понял, и на три месяца, суета, беготня и планирование операций против врагов покинули мою жизнь, которая плавно вошла в тихое русло. И это время я прожил так, как должен жить среднестатистический провинциальный дворянин, который не ищет приключений и неприятностей, а движется по течению и делает только то, что должен.
Все замерло. На Мистире шла война, а на Эранге и Анвере происходили постоянные пограничные стычки с соседями. В имперских провинциях бушевали голодные бунты. Пираты и кочевники шерстили окраины Оствера. Феодалы правили своими полунезависимыми владениями и угнетали народ. А в столице продолжали интриговать и с шиком отмечать совершенно непонятные для большинства, так называемых, 'простых людей', праздники.
Ну, а я, отрешившись от всех забот жил обыденно и спокойно. Тащил службу в Старом Дворце, а в салоне мадам Кристины обзаводился полезными знакомствами. Искал новые знания и повышал воинское мастерство. Все больше вникал в то, как жила старая империя до свержения Квинта Анхо, улучшал собственное материальное благосостояние и пытался наладить свою личную жизнь. В общем, не смотря на размеренную жизнь, рассказать есть о чем, и я расскажу. А начну, пожалуй, с последнего, то есть, с личной жизни.
Здесь скрывать и стесняться нечего. Мне очень нравилась чистая как слеза романтическая девушка Каисс, которая была рядом со мной. И я хотел делить с ней постель и встречать рассветы, потому что рядом с таким человеком сам становишься чище и отдыхаешь душой. Не знаю, любовь это или нет, но меня к ней тянуло, и что-либо поделать с этим я не мог.
И все бы ничего, но Каисс была слишком правильной, и это сломало все наше намечающееся сближение. До девушки дошли весьма приукрашенные слухи о том, что произошло в особняке Генцеров, и какова побудительная причина поединка между мной и полковником, и она на меня сильно обиделась. А в дополнение к этому, ее братья постоянно находились рядом, и это была еще одна препона между нами, не столько физическая, сколько психологическая. И дабы получить то, что хочется, мне пришлось полностью перестраивать всю систему взаимоотношений с девушкой и начинать все сначала. Разговоры, ухаживания, цветы и простенькие комплименты без всякой великосветской вычурности. Главным в этой тактике я считал мое терпение, которое было должно привести к развитию наших отношений и их переходу на следующий уровень. И пусть мне неизвестно, каким будет конечный итог, я был терпелив и упорно преодолевая отчужденность Каисс, шел к своей цели. Впрочем, себя я тоже не забывал. Мне нет еще и двадцати лет, а любви хочется не потом, а сейчас, и посещение салона баронессы Ивэр, давало мне возможность удовлетворять все свои потребности.
Кстати, о салоне. Следуя рекомендациям полковника Сида, и собственным размышлениям, в меру своих способностей я помогал мадам Кристине подняться на следующую ступень в развитии ее заведения. В течении трех дней был полностью переделан второй этаж ее дома, который превратился в один большой зал. Затем была куплена новая мебель и музыкальные инструменты, а количество 'воспитанниц' увеличено вдвое. В винном погребке появился более широкий ассортимент спиртных напитков, и за небольшую плату в салон были приглашены несколько человек. Это один из начинающих и даровитых столичных литераторов, шевалье Вингер Бонс, композитор Киэп Тукмай, пара хороших художников и группа артистов театра 'Айет'. А помимо этого в ход пошло одно из земных развлечений — бильярд, который гостям пришелся по душе. И все это привело к тому, что салон мадам Кристины вошел в двадцатку лучших по всей столице. Ну и, разумеется, в доме номер восемь по улице Хальден теперь отдыхали не мелкие клерки и
