— Мы и без вас все знаем! Мы знаем, что вы сожгли все деревни вверх по течению Реки!
— Откуда? С чего ты взяла, что сожгли мы?
— Убирайтесь! Иначе пожалеете, что сунули нос в наши края! Мы не одни! Не думайте! Нас много! И с нами Лес! Он спасет нас! — Белянка почти кричала своим хриплым, срывающимся голосом.
После этого она резко развернулась, побежала и скрылась в чаще. Сердце ее бешено колотилось, в горле клокотали страх и негодование. А еще полнейшая растерянность. Что же им делать? Их много! Они скоро будут здесь! У них металлические мечи! Они владеют наукой магии! А у Деревни нет ничего… кроме зачарованного Отца и Ведуньи с двумя ученицами, поскольку третья им теперь не помощница. Да и чем может помочь сама Беля? Ей было очень страшно. Она дрожала, пробираясь к хижине. В любом случае нужно как можно быстрее все рассказать тетушке Мухомор! Ветки хлестали ее по лицу. Но деревья упрямо молчали. Начинался новый серый день. Солнца не было видно за сплошными белыми облаками. На душе висела тяжесть мокрой ватой. Вот-вот должен был пролиться дождь…
Белянка осторожно приоткрыла дверь в хижину, стараясь не разбудить остальных, но было поздно — Горлица и тетушка Мухомор уже сидели на столом и вопросительно на нее смотрели:
— Где ты была?
— Я?.. — Белка на секунду задумалась, она понимала, что должна все им рассказать, но говорить почему-то не хотелось. — Ходила на рассвет смотрела…
— Там же туман! С погодой в это Лето вообще не очень, — сумрачно заметила Горлица.
— Да, — только и сказала девушка, наливая в глиняную чашку кипяток.
Она села и уставилась в никуда, машинально глотая обжигающий травяной чай. Мысли вялым листопадом кружились в затуманенной голове, не спеша, оседая на дно чашки: 'Почему я им не сказала? Нужно же предупредить! Нужно срочно что-то делать…' Но она продолжала сидеть и пить чай.
— Бель, ты чего? — видимо, тетушка Мухомор уже не первый раз к ней обращалась. — Ты тут? Э… — она усиленно теребила девушку за плечо.
— А, да… Что? — она растерянно на нее смотрела.
— Ты что-то хотела сказать? — Ведунья одарила ее испытующим взглядом.
— Я? Да… нет, ничего, — вид у Белки был крайне растерянный.
Девушка молча встала, оставив на столе недопитый чай, и вышла на улицу. Серый день постепенно разгорался. На тропинках то тут, то там мелькали жители Деревни. Беля напрямик пошла к огромному ясеню, где жил Стрелок, и постучала. Некоторое время висела давящая тишина. Потом за дверью послышалось шуршание, сдавленный шепот и показалось сонное лицо Стрелка.
— Утро доброе, — сказало это лицо бесцветным голосом.
— Здравствуй, — ответила Белка, сдерживая горячую волну, поднимающуюся у нее в груди. — Ласка здесь?
— Да, сейчас, — дверь захлопнулась прямо перед ее носом.
Она стояла, усиленно пытаясь побороть в себе желание рвануть дверь, ворваться в дом и попытаться вытрясти из его головы тот дурман, который заменял ему теперь реальность, ей хотелось кричать, плакать, драться — делать что угодно, только бы он стал прежним, помог ей, ведь ей было так страшно! Но девушка продолжала тупо стоять перед закрытой дверью. Впрочем, та вскоре открылась, и в щелочку показалось не менее заспанное лицо Ласки:
— А, это ты, — протянула она. — Чего так рано-то? Случилось что?
— Да, случилось! И случилось многое! — все оцепенение Белянки как рукой сняло. — Выходи на улицу!
Ласка поморщилась, но все же вышла:
— Ну, и ради чего ты нас так рано разбудила?
Это 'нас' больно резануло, но Белянка не подала вида, она просто произнесла ледяным, будто зимнее небо, тоном:
— Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?
— В смысле? — сон быстро улетучивался из ее прекрасных глаз.
— Сейчас, когда жизнь всей Деревни зависит от Стрелка, ты его отобрала у них!
— Может, ты хотела сказать, отобрала у тебя? — в ее глазах вспыхнул знакомый лукавый огонек торжества.
— Ты понимаешь, что мы все можем погибнуть? Погибнуть из-за твоего дурацкого зелья?
— Во-первых, не кричи, всю Деревню разбудишь. Во-вторых, Стрелок твой ненаглядный тут, жив, здоров, никуда я его ни от кого не прячу. И с чего это должны все вдруг погибнуть? Не понимаю, при чем здесь мы…
— Да притом, что он Отец Деревни! Да к тому же и стрелок лучший!
— Да, ты права, сестрица, стреляет он отменно…
Слово 'сестрица' немного остудило пыл Белки, она огляделась: 'Издевается или нет? А ведь в этом есть смысл: что им сейчас делить, когда Чужие идут?'
— … делить, когда Чужие идут? — конец своих мыслей девушка незаметно для себя произнесла вслух.
— Кто идет? — теперь во всем облике Ласки читались любопытство и страх.
— Ласка, они будут здесь не сегодня-завтра. Они захватили уже все деревни, что южнее нашей вверх по Реке. Понимаешь? — ее голос был тихим и вкрадчивым.
— А, ты про то, что Ведунья вчера говорила? Так я не верю! Россказни все это! Она так пытается меня, мол, образумить и в свою хижину вернуть!
— Ты что? Поверь, это сейчас мало кого волнует. Я сегодня видела одного из них, понимаешь? Он сам сказал, что совсем скоро…
В этот момент из ясеня донесся голос Стрелка:
— Ласка…
Она резко обернулась, обдав Белку водопадом своих черных волос, и с неразборчивым 'прости, мне пора' скрылась за дверью. Белянка вздохнула и стала спускаться с холма, былое оцепенение и чувство безнадежности нахлынули вновь. Она не понимала, что с ней творится. Как будто все ее существо кричало: 'Брось ты это! Это не твое! Иди, посиди у Ивы, отдохни, забудь…' Умом она понимала, что поступает не правильно, но ноги уже сами вели к Реке.
Ива молчала, не желая помочь ей ничем. Белка сидела, обхватив колени руками, и смотрела на быстро утекающую воду.
Какая разница? Что страшного уйти по Реке на запад? Ничего. Все равно рано или поздно все попадут Туда. Что она может сделать? Ничего. Кто она? Девочка без судьбы, до которой никому нет дела. С чего это она должна пытаться спасать всю Деревню? Тем более Ива там что-то говорила про то, что Белка вроде бы и не из Маленького народа вовсе. Это битва Ведуньи и Стрелка. Почему бы Ведунье просто не пригрозить Ласке?
Мысли ходили широкими кругами, постепенно стягивая их вокруг Белки. Все было очень нереально, казалось, будто завтрашнего дня и вовсе не будет. Все кончится сейчас. Прямо в этот момент…
Речка больше не была такой быстрой. В ней больше не отражалось белесое небо. Все было размыто, плавно, вяло… Глаза закрылись, и сон окончательно затопил сознание.
Ей снилось солнце, растворявшееся в Реке, ей снились деревья, говорящие человеческими голосами, ей снились люди, становившиеся ветром. Мир (мир ли?..) разноцветными пестрыми красками в бешеном вихре мелькал перед глазами, то смешиваясь в единое целое, то распадаясь на мириады отдельных, изолированных осколков, которые постепенно раскручивались, собираясь вместе, сливаясь и вновь образовывая вихрь, состоящий из разнообразных спиралей, да и сам он неведомой спиралью уходил далеко ввысь, глубоко вниз, заполняя собой все.
Вдруг все разом прекратилось, кружение остановилось, и она увидела себя со стороны. Она стояла на огромной открытой площадке, каких ей в своей жизни и видеть-то не доводилось, кругом разгуливали сухие степные ветры, а прямо перед ней на земле сидело какое-то непонятно создание, очень неприятного
