Великие учителя церкви

сам достигший в подвигах величия, когда его пытались понудить оставить пустыню и стать епископом, в присутствии посланцев отрезал свое ухо, сказав: 'Теперь вы должны увериться, что мне нельзя принять сана, к которому меня принуждаете, ибо закон повелевает не допускать того к священству, у кого отрезано ухо'. Когда же и после сего не отступали от него, святой 'поклялся отрезать и язык у себя, если станут принуждать его. После этого его отпустили и ушли' [с. 28, 29]. О другом некоем брате рассказывается, что 'хульная' сила понуждала его 'не кланяться Христу', обещая за это 'не приступать' впредь к нему. Брат же ответил: 'Потому самому и буду кланяться Ему и славить Его и, пока во мне дух, не перестану молиться Ему, потому что для тебя ненавистно служение Богу' [с. 183]. И еще: святой юноша Магистриан, спасая целомудренную деву от бесчестия, вошел в дом содержателя, уплатив за это, переодел ее в свои одежды и велел бежать. Нечестивый владелец, 'узнав все, приказал бросить его зверям' [с. 180].

Поучительно и то, как преподобный Антоний принимал в число иноков-подвижников. Пришедшего к нему некоего Павла (потом известный святой Павел Простой) он оставил стоять неподвижно под зноем целую неделю. Затем велел плести из пальмовых ветвей веревку, распускать ее и снова плести, разбить сосуд с медом и собрать мед; служить неделями братиям за трапезой и ничего самому не вкушать. И только после многих испытаний 'Великий Антоний, видя, что старец ревностно подражает ему во всяком роде подвижничества, сказал ему: смотри, брат! Если ты можешь ежедневно так подвизаться, то оставайся со мною'. И святой Павел остался… [с. 61–65].

Изучая житие великих иноков, епископ Палладий иногда затруднялся выделить что-либо особое в их подвиге, так как видел у них множество совершенств, и потому, опуская подробности в описании, ограничивался общими замечаниями. Святой Памво, по его словам, имел 'множество великих совершенств и доблестей' [с. 26]. Боголюбезнейший пресвитер Филором был 'величайшим и терпеливейшим подвижником'. В своем житии 'он показал такое совершенство добродетели, что и самые непобедимые в своем роде подвижники уважали его равноангельскую жизнь и добродетельное подвижничество' [с. 155]. Преподобный Марк отличился кротостью и скромностью, 'как едва ли кто другой' [с. 50]. Святой Элеимон ходил повсюду и всем оказывал помощь. 'Жестокосердым и немилостивым богачам преподавал наставления о благосердии и милости; заботился о каждом из бедных, чтобы у него было необходимое; враждующих примирял, нагим доставлял одежду, больным

— средства к врачеванию' [с. 157]. Авва Пафнутий — это 'отшельник, муж великий и добродетельный' [с. 117]. Мученик Аполлоний преуспел 'во всех добродетелях мужей, которые прославились во время гонения' [с. 121]. А о добродетелях блаженного Иннокентия,

— замечает святитель Палладий, — 'нелегко рассказать одному или двоим, и даже десяти человекам' [с. 149].

С подвигом духовного совершенства неразрывно соединялся и физический труд для приобретения необходимого к поддержанию жизни. Преподобный Дорофей целыми днями — и в самые знойные часы — собирал камни в пустыне и строил из них кельи, потом отдавал их тем, кто не в состоянии был построить. По ночам же вил из финиковых ветвей веревки на покупку себе хлеба [с. 13, 14]. 'Только от труда рук своих' вкушали хлеб авва Хроний и отшельник Соломон [с. 141, 146]. Блаженный Памво перед своей кончиной говорил стоявшим у его смертного одра: 'С того времени, как, пришедши в эту пустыню, построил я себе келью и стал жить в ней, не провел я ни одного дня без рукоделья; не помню, чтобы когда-нибудь съел кусок хлеба, данный кем-нибудь даром' [с. 27]. 'С работой в руках', сидя на стуле, скончался и подвижник Херемон [с. 141]. Преподобный Ор посадил деревья и вырастил 'густой лес' в болотистой местности, там, где не было 'даже и куста' [с. 24]. Нитрийские подвижники 'все сами своими руками' делали себе платье. Более того, возле церкви имели странноприимный дом, в котором содержали 'странника во все время пребывания его в горе, хотя бы оно продолжалось два или три года, пока он не захочет оставить гору' [с. 20, 21]. В монастырях преподобного Пахомия трудились все — занимались всякими ремеслами. Здесь были портные, кузнецы, плотники, сукноваляльщики, погонщики верблюдов, земледельцы, работающие в саду, на мельнице, в кожевне, на поварне… Вставая рано утром, все они принимались 'за свои ежедневные работы' [с. 76].

Как бы подчеркивая важность совмещения подвига доброделания с трудом, епископ Палладий обобщает: 'Четыре года прожил я в фиваидском городе Антиное и в это время узнал о всех тамошних монастырях. Около города живет до двадцати тысяч мужей, которые питаются трудами рук своих и весьма ревностно подвизаются в добродетели' [с. 145, 146].

Невзирая на суровый подвиг и тяжелый труд, который, казалось бы, должен был привести к унынию, болезням и к сокращению земной жизни, святые люди, укрепляемые Божией помощью, сохраняли бодрость и физическое здоровье, возрастая духовно.

Живя в пустыне, угодники Божии при всевозможных обстоятельствах радовались. 'Никто не укажет здесь — на земле — подобной радости и веселия телесного. Между ними никого не было скучного и печального' [с. 105]. О подвижниках же одного из самых строгих монастырей — аввы Исидора — сказано, что никто из них и не болел до самой кончины. 'Ко-гда же приходило время преставления кого-нибудь из них, он, предварительно возвестив об этом всем, ложился и умирал' [с. 125]. Нитрийский 'чудный подвижник' Ор был девяностолетним старцем, 'но тело его ничего не потеряло; лицо у него было светлое и бодрое, и с первого взгляда оно внушало почтение к себе' [с. 24]. Однако это вовсе не значит, что подвижники совсем не болели. Например, блаженного Стефана поразила 'ужасная болезнь рак'. Посещавшие пустыню странники, смотря на него, скорбели, недоумевали и вопрошали: 'Как муж такой жизни впал в такую болезнь?' Преподобный давал им богопросвещенный ответ: 'Не соблазняйтесь этим, дети; Бог ничего не делает ко вреду, но все для полезной цели. Видно, Господь нашел сии члены достойными наказания, а в таком случае лучше им здесь пострадать, нежели по отшествии из сей жизни'. Примечательно, что и в болезненном состоянии он не падал духом, и когда даже отсекали зараженные части его тела, оставался неподвижен, как будто 'у него отсекали не члены, а волосы'. 'Я, — заключает автор 'Лавсаика', — с намерением рассказал это для того, чтобы мы не почитали странным, когда видим, что некоторые святые подвергались столь тяжким недугам' [с. 67, 68]. Здесь уместно вспомнить хорошо известные всякому православному христианину слова того святого Апостола, который более всех других Апостолов потрудился (См.: 1 Кор. 15, 10). Дано мне, — говорит святой Апостол Павел, — жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился… Когда я немощен, тогда силен (См.: 2 Кор. 12, 7, 10).

'Высокое житие' блаженных жен

'Описал… не только знаменитых мужей, проводивших отличную жизнь, но и блаженных и честных жен, подвизавшихся в высоком житии… в пример любви к Богу для жен, хотящих украситься венцом воздержания и чистоты'. [с. 9, 10]

Представив подвиги святых мужей, епископ Палладий говорит, что почел нужным упомянуть и о блаженных женах, которые также отличились высоким житием. 'Видел я, — свидетельствует он, — много между ними благочестивых и встречал много дев и вдовиц таких, которые мужественно подвизались в добродетели' [с. 160]. Святитель сразу же отмечает и причину, почему он считает необходимым говорить о 'доблестных' женах: 'Чтобы женщины беспечные не изнеживались и не ссылались на то, что они слишком слабы для подвигов добродетели и жизни благочестивой' [с. 160].

Подобно святым мужам и подвиг святых жен был многообразен.

Девица Юлиания 'считалась ученейшей и усерднейшей в вере' [с. 178]. Блаженная Сальвия, страдая от различных недугов, 'не ложилась спать на постель' и не позволяла, чтобы ее носили на носилках [с. 175]. Добрая Азелла отличилась примерной кротостью [с. 167]. Славная Геласия 'с ревностью проходила путь бессмертия и благочестно несла иго девства'. Никогда солнце не заходило в ее гневе [с. 178]. Девственница Таора безвыходно в рубище (ветхая, изодранная одежда) 'сидела в келье за своим делом' [с. 170]. Старица Аматалида, проведя восемьдесят лет в подвиге, достигла полнейшего бесстрастия [с. 170]. Мужественная Вазианилла 'благоговейно упражнялась в добродетели' [с. 167]. Подвижница Усия