— Сколько это?
— Ну, — шмыгнул он носом. — Тысяч пятнадцать… — А еще пятнадцпть?
— Возьму ссуду в банке…
Она вдруг схватила его за голову и, глядя на него повлажневшими глазами, отчетливо произнесла:
— Дурак! Но ты милый и добрый дурак…
Он не двигался.
— Почему? — спросил он.
— Потому что… Потому что… Потому что я не больна… десяток метров они прошли молча.
— Ты как будто даже не рад тому, что узнал.
— Что ты?! Просто я плохой полицейский для России… — он вздохнул. Ведь я должен был сам об этом догадаться…
— О том, что я не больна? Почему же?
— Потому, что никакая ты Виктору не сестра…
— Ты знаешь, что ты похож на ежика, Алекс Крончер?
— Теперь буду знать…
— О чем еще ты должен догадаться? — лукаво улыбнулась она.
— Что оба вы — работники милиции. У вас говорят — менты.
Она помолчала, как будто ждала, что он что — то скажет или сделает.
— Скажи, — ты когда-нибудь по своей инициативе целуешь женщин?
— Нет, — ответил он ей на полном серьезе. — Жду, когда они сделают это сами.
— Тогда ты не дождешься…
Она метнулась вбок, к краю тротуара, где замаячил огонек такси.
— Ты большой дурак, капитан Крончер. когда-нибудь ты это поймешь, но будет поздно.
Она резко открыла дверцу остановившегося такси и вместо прощания бросила:
— Все вы, мужики, — идиоты Где бы не родились и где бы не жили.
Такси рвануло в снежную пыль…
Как и следовало предполагать Чень оказался человеком ре шительным и оперативным: не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня.
На следующий день в полдень Панадис был на улице Горького, у Ченя. Квартира напомнила бакинцу открытый через полстолетия для всеобщего обозрения склад вышедших из употребления старых вещей. Громоздкая мебель, запах перепревшего плюша и бархата, давно не сменявшиеся, словно бы покрытые перхотью обои.
Чень оставил его одного в гостиной и попросил подожлать.
Панадиса не оставляло неприятное чувство будто он тоже находится здесь как некий экспонат: вроде примуса или керо синки, и уже не принадлежит самому себе.
Минут через двадцать в гостиной вместе с Ченем появились еще двое: плотный, с засиывшим неподвижным лицом крепыш — то ли секьюрити, то ли киллер, и, по видимому, местный уголовный авторитет — бледный, с тонким, очень подвижным ртом и острым, свидетельствующим л вспыльчивости взглядом. Он молча посмотрел на Панадиса.
— Доктор и мой партнер! — с усмешкой бросил Чень.
Бледнолицый сдержанно улыбнулся и отвел глаза.
Панадису стало не по себе: ничего худшего нельзя было себе пред ставить. Стать свидетелем «заказа»?
Оба сели, помощник Ченя прикатил уже накрытый столик на колесах. Закуски, выпивка. Фрукты.
Сделав нескольких глотков, Чень протянул «авторитету» визитную карточку Рындина. Взглянув на адрес и название медицинского центра, тот передал визитку киллеру, который сразу же наморщил лоб: особого восторга заказ у него не вызвал.
— Я знаю эту фирму, — произнес он голосом полным сомнения.
«Авторитет» взглянул на нено с интересом.
— Чья там
— Я думаю ментовская. Ну и в префектуре кое-кто…
— Своя Служба Безопасности?
— Не только. У них там еще дистанционная система слежения…
— В Москве делают? За границей? А кто здесь ставит? — деловито осведомился Чень.
— Сейчас это в Москве делают лучше, чем где бы то ни бы ло. Новейшие разработки комитета госбезопасности… — словно не слыша его продолжал киллер.
То ли набивал себе цену, то ли и вправду колебался.
— Что надо, чтобы все выяснить? — безразлично поинтересовался Чень.
Гость откинулся на спинку кресла, раздумывая.
Но он мало интересовал Панадиса. Тот думал о Чене: вот ведь подставил его! Теперь они с Рындиным по разные стороны поля, и вокруг свистят пули. С белым флагом не поднимешься: пристрелят…
Он недаром подумал о белом флаге.
— Схему найти… Заплатить частным сыскарям… Чтобы надежно и быстро, — перечислял киллер.
— Это мы и без тебя знаем. Вот как эту схему найти?
— Какие условия даешь, хозяин?
Чень перечислил спокойно:
— Двадцать тысяч — три дня. Тридцать — если два…
— Пятьдесят, но завтра.
Он куда-то позвонил по сотовому телефону.
Панадис считал, что знает неплохо знает блатную феню. Но тутже убедился в том, что ошибается.
Он перебросился с кем — то несколькими фразами и Панадис ничего не понял. Потом были еще звонки, и опять все прошло мимо него.
Даже интонации были ему незнакомы. Киллер то ли кого-то о чем-то спрашивал, то ли отдавал указания.
Оба бандита действовали оперативно и нестандартно. Кем они были в прошлой своей жизни — студентами спортивных вузов, военнослужащими? От обычных преступников они, все же, чем-то неуловимо отличались. Не внешними манерами и поведением, а быстротой и точностью реакции, может быть, — тем внутренним, загнанным в подкорку интеллектом, который надо было оставить, как одежду, когда собираешься в дальний заплыв.
Панадис вспомнил откровения Ченя в ресторане. Теперь граница между законопослушным гражданином и преступником, всегда проходившая вдоль привычных ориентиров морали, стерлась и потеряла свой смысл. Ему пришло в голову, что в смутное время государство сходит с привычных рельс, как поезд, и дозволенным становится все. Выигрывает тот, кто топчет других…
Зазвонил сотовый телефон киллера. Теперь уже его самого разыскивал кто-то из исполнителей. Услышав первую же фразу, он сразу же закивал головой.
— Сейчас узнаем… Перезвоню тебе…
Он дал отбой и, вздохнув больше для понта, повернулся к Ченю.
— Схема есть, но у нее своя цена…
— Сколько?
— Десять тысяч. Кроме того
Чень поморщился и, все же, согласился.
— Предоплата семьдесят процентов от суммы. Прямо сейчас…
Чень крикнул пару слов по своему. Тот же молчаливый помощник доставил кожаную внушительных размеров сумку — барсетку.
— Считайте.
Киллер быстро посчмиал доллары, передал «авторитету». И тот, уже проверяя, отсчитал часть купюр и сунул в карман. Остальное вручил крепышу.
