и шага, он не похож. В чем же тогда дело?
— Не знаю. Да и какая разница? Пошли?
Они вернулись в зал. Дожидаясь их возвращения, царь сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Царевич же нервно ходил от стены к стене.
— Где вы так долго! — стоило им войти, как оглушил их громкий возглас. Затем оглядел обоих придирчивым взглядом и скривился: — Нет, я не могу! Вы куда собрались? В торговые ряды побираться? Да вас в таком виде ни один разумный человек не пустит на порог, не то что повелитель дня!
— До него еще нужно дойти… — попытался возразить младший брат.
— Вот именно! А путь, если ты не знаешь, лежит через земли девяти царств!
— И через заснеженные горы, — прошептал Аль.
— Что ты там бормочешь?
— Ничего, — поспешно качнул головой царевич. Ему совершенно не хотелось спорить со старшим братом, тем более зная, что последнее слово тот все равно оставит за собой.
— Может, действительно сходите, переоденетесь? — с сомнением глядя то на одного сына, то на другого неуверенно спросил царь.
— Ну уж нет! — тотчас возмущенно воскликнул Аль-си, не давая брату сказать и слово. — Чтобы они опять пропали на полдня? Пусть идут, как есть. Там разберемся. Ну, все, пора! Пошли!
— Обождите.
— Что еще? — устало протянул старший царевич.
— Только одно мгновение.
— Отец! — нахмурившись, недовольно глянул на царя Аль-си. В его голосе звучали нотки недовольства: — Мы ведь давно все обсудили…
— Аль-ми, — тот быстро повернулся к младшему сыну. — Я знаю, ты дойдешь до повелителя дня.
— Я постараюсь.
— Здесь стараться мало, — недовольно глянув на брата, проворчал наследник, — нужно сделать!
— И еще… — он помедлил, прежде чем продолжать. — Если так случится, что ты не сможешь спасти, отомсти за нас!
— Отец, мы обязательно…
— Отомсти. Чтобы наши души ничто не тревожило. Заклинаю тебя, сынок. Месть — она даже важнее спасения.
— Но… — Аль хотел возразить отцу, что будущее живых главнее прошлого мертвых, однако тот не дал ему:
— Ты еще слишком молод, чтобы понять это. Но ты поймешь. Со временем — обязательно поймешь. А пока… Помни, чтобы жить, и живи, чтобы помнить, — затем, встав со своего кресла, старик шагнул к сыну, обнял, затем быстро отстранился, чтобы взглянуть — в последний раз, запоминая навсегда. — Прощай, сынок.
— До свидания, отец, — Аль прекрасно понимал, что новой встречи не будет, но упрямо заставлял себя верить в чудо.
Глава 9
Двух спутников, выбранных жребием, они застали за работой — красные не то от тяжести своей ноши, не то от волнений, они вьючили ослов.
— Что это? — нахмурившись, спросил Аль.
Брат взглянул на него как на сумасшедшего:
— Ты что, ослов никогда прежде не видел?
— Я не об этом, — качнул головой юноша. Однако, к немалому удивлению его собеседника, на этот раз он ничуть не смутился и отступать, судя по всему, тоже не собирался. — Что в этих тюках?
— Хлеб, вяленое мясо… — поспешил ответить за царевича один из юношей. Судя по виду — из семьи торговцев. Невысокий, кряжистый, с длинными сальными волосами он, несмотря на царивший в стране голод, не выглядел худым, хотя, наверно, жирка и в нем несколько поубавилось.
Его остановил недовольный взгляд Аль-си, который, в отличие от горожанина, тотчас понял, что скрывалось за этим, казалось бы, ничего не значившим вопросам брата.
— Заткнись, — поцедил он сквозь стиснутые зубы. Но слово было сказало и ловить его было поздно.
— Люди гибнуть от голода, а вы… — чуть не задохнулся от возмущения Лот.
— И ты тоже заткнись! — зло ощерился царевич. Он знал: лучший способ защиты — это нападение, и всегда придерживался его: — Этих припасов нам хватит на всю дорогу, а здесь его съедят за час, а потом вновь будут просить есть! И вообще, мы никого не объедаем! Просто берем необходимое. Потому что если от голода не будем ворочать ногами, то просто убьем тех, кого должны спасти! — он говорил эти слова совсем не для нищего горожанина, а для своего брата, который смотрел на него с таким видом, будто презирал до глубины души. И почему-то это презрение больно задело царевича, которого, казалось, не могли тронуть ни кровь, ни слезы — слишком уж много их он повидал на своем кратком веку.
Однако, к его удивлению, когда брат открыл рот, он заговорил совсем о другом. И с первым словом Аль-си понял: то, что он принял за презрение, на самом деле было недовольством возникшей на пути помехой:
— Мы не можем брать с собой больше, чем способны унести на себе, — проговорил он с тем холодным спокойствием, которое дается только в совершенной уверенности.
— Но у нас ведь есть ослы! — непонимающе глядя на него, пробормотал торговец. — Зачем все тащить на собственному горбу…
— Ты хочешь сказать, — не слушая его, старший царевич мерил хмурым взглядом брата, — что по той дороге, которая известна тебе, животные не пройдут?
— Но караванные тропы проложены как раз с тем расчетом, чтобы по ним могли пройти ослы! — не выдержав, вновь вмешался в разговор братьем горожанин. — Иначе как бы люди торговали, не имея достаточно товара…
— Сказано тебе — заткнись! — небрежно отмахнулся от него словно от надоедливой мухи Аль-си. Все, что его интересовало, это ответ брата. И совсем не потому, что он считал его хорошим проводником. Он не видел в нем вообще никакого проводника, уверенный, что за две недели пути нельзя ничему научиться. Но вот в то, что Аль-ми избран богами для этого пути он ничуть не сомневался. — Почему мы не должны брать с собой ослов? Они не пройдут по той дороге, которую для нас выбрали горные духи? Или помешают нам в пути, приведя к беде?
— При чем здесь животные? — спокойно пожал плечами юноша. — Если они тебе так нужны, бери их с собой.
— Можно будет съесть, когда проголодаемся, — Лот поспешил поддержать того, кого он уже успел отнести к своим приятелям, причем — судя по всему, единственным в этой разношерстной компании.
На него уставились полные ужаса взгляды ошалевших от непонимания спутников, которым и в голову никогда не приходило видеть в ослах — почти таких же незаменимых в хозяйстве животных, какими были лошади — всего лишь кусок мяса, пригодных для жаркое.
— Да ладно вам, — видя этот ужас даже в глазах младшего царевича, Лот неуверенно отступил назад. — Не хотите есть — не надо, — он попытался перевести все в шутку — на свой манер, конечно: — Вон тут некоторые и крыс не едят, а они, между прочим…
— Хватит! — не выдержав, прервал его Аль-си. Лицо царевича пошло красными пятнами от переполнявшей его ярости. — Ты тут шутки шутишь, а мы, между прочим, говорим о судьбах даже не нас пятерых, а целого царства! — затем он повернулся к брату: — Так что насчет поклажи? Почему мы не можем взять ее с собой? Только говори по делу.
Ответом ему была тишина. Подождав несколько мгновений, задавший вопрос нахмурился:
— Что молчишь?