указала бы ему дорогу к пещере. Но снег был девственно чист, за исключением уходивших в стороны цепочек следов, безошибочно указывавших, куда ушли его спутники. Это показалось Алю странным — особенно памятую рассказы Лота о том, что горы полны беженцев. Ему даже было удивительно, что они до сих пор никого не повстречали.
'Должно быть, это потому, что мы недостаточно далеко зашли. Да и кому, убегавшему от опасности, захочется жить на дороге, которая притягивает к себе все беды мира?'
Его переполняло странное чувство. С одной стороны, ему не хотелось ни с кем встречаться. Что он станет говорить этим людям? И вообще, вдруг они начнут обвинять его в том, что он привел беду в их земли, а сам, избежав смерти от руки кочевников, теперь бежит от печати рока? Что бы он ни сказал, пытаясь оправдаться, ему не поверят, потому что он сам себе не верил. В глубине его души было что-то, какая-то частица, которая оплакивала еще живых людей, хороня их, будто предчувствуя скорую смерть.
'Что бы я ни делал… Но если все бесполезно, к чему тогда этот путь, эта жизнь?' — ему захотелось закричать от вдруг нахлынувшей на него боли отчаяния, но юноша заставил себя сдержаться.
'Боги ничего не делают просто так. Может быть, этот путь приведет нас — не только нас пятерых, но и всех остальных в такое грядущее, где все будет иначе', — ему так сильно хотелось в это верить, что он заставил себя отбросить сомнения, и, все же…
'Нет, было бы лучше, если бы мы встретили кого-нибудь. Пусть это будет кто-то старше, мудрее и сильнее нас. Пусть они присоединятся. Вернее даже — поведут нас', — почему-то он был уверен — эти люди отодвинут брата за спину. И младший царевич, наконец, сможет вздохнуть с облегчением, перестав чувствовать себя беспомощной куклой для битья.
'Ларг мог бы…' — мечтательно вздохнул он. Воспоминания о проводнике на этот раз были полны не резкой боли, но какой-то странной, с долей горечи, но все-таки — сладости.
В какой-то миг ему даже показалось, что он видит, как великан нависает над Аль-си, впечатывая в землю тяжелым хмурым взглядом:
'Перестань командовать, парень! Может, в царском дворце ты что-то и значишь, но здесь, в горах, ты — никто! И чем скорее ты это поймешь, тем больше у тебя будет шансов выжить', — слышался ему голос проводника.
Да, Ларг сказал бы именно эти слова.
— Мне не хватает тебя, — прошептал он.
'Не отчаивайся, — зашептал ему на ухо ветер, столь отчетливо, что царевич даже вздрогнул, разобрав в шорохе слова. — Тот, кто всю жизнь странствовал по этим горам, не покинет их и после смерти. Он останется здесь'.
'Горным духом! — мелькнуло у юноши в голове, зажигая глаза радостным огнем. — И если я попрошу его помочь…'
'А разве тебе нужна помощь? — в ледяном звоне ветра послышался смех. — Неужели тот, кто мечтает научиться чародейству, не в силах выучить такой простой урок?'
'Чтобы находить дорогу в горах, — он начал понимать, вернее — вспоминать, — не обязательно видеть тропу, главное — ее чувствовать…' — и ноги сами понесли его вперед. Десяток шагов — и он уже стоял перед черным чревом пещеры.
— Я нашел ее! — словно со стороны услышал он свой торжествующий крик.
— Тебе просто повезло, — когда суматоха, связанная со стремлением поскорее перебраться в пещеру улеглась, проговорил Аль-си.
— Да, — поспешил согласиться с ним Рик, дожевывая кусок хлеба.
Странники сидели вокруг костра, разожженного в глубине пещеры. Им не пришлось даже собирать хворост — все необходимое лежало себе, сложенное в кострище. И кремень рядышком. Так, словно кто-то все подготовил, но почему-то не воспользовался плодами своего труда.
Ослы, которых они не решились оставить у входа в пещеру, расположились внутри, вполне довольные обнаружившимся ворохом сена.
— Будто нас здесь ждали, — пробормотал Аль, не в силах скрыть удивления.
— Так оно и есть, — согласно кивнул сын торговца.
— Как это? — удивленно воззрился на него Лот, который, наевшись и согревшись, был вполне доволен жизнью и вообще находился в том благостном состоянии, в котором люди готовы согласиться с чем угодно.
— Ну, не нас конечно. Странников. Это ведь особая пещера — Дающая отдых. Приходящие сюда должны обнаруживать все, что нужно для ночлега.
— Но откуда это все берется? Только не говори, что появляется само собой, будто это сказочная пещера-самобранка, — хохотнул Лот.
— И не скажу. Хворост собирают эти же странники. Только утром. Оставляя тем, кто пойдет следом. И сено оставляют из своих запасов. Сколько не жалко.
— Странно, что никто из беженцев не добрался до этой пещеры, — проговорил Лиин.
— С чего ты взял, что их здесь не было? — Лот огляделся вокруг, не находя, однако, ничего, что выдавало их присутствие.
— Если бы они здесь были, — ответил за сына воина старший царевич, глядя при этом не на собеседника, а куда-то в сторону, так, словно тот был недостоин даже его внимания, — то мы нашли бы здесь не дрова и кучу соломы, а… совсем другую кучу.
— Ох-ох-ох! — всплеснул руками бродяга. — Как будто вы, благородные господа, уйдя отсюда поутру, оставите что-то иное! Вы ведь, я так понимаю, не собираетесь делиться своими припасами сена.
— У нас его и так мало! — тотчас проговорил Лиин, из памяти которого вторая фраза стерла первую с такой поспешностью, что он не успел ее даже понять, не то что возмутиться слабо прикрытым оскорблением.
— И дрова собирать тоже не станете.
— Почему же? — Аль-си пронзил его ледяным взглядом, в котором полыхала ярость. Он-то все слышал и, несомненно, понял, однако возмущаться не стал, предпочтя вспышке ярости что-то более долговечное. Например, затаенную месть. — Вот ты завтра встанешь пораньше и соберешь.
— Почему я? — воскликнул Лот.
— А почему нет?
Скажи он что-нибудь другое, хотя бы: 'А кто?' бродяга тотчас бы ответил: 'Да хотя бы ты, благородный господин, который чтит чужие обычаи. Я же всего лишь бродяга. И приличные люди побрезгуют прикасаться к дровам, собранным моими грязными руками'.
Но ответ, подготовленный на один вопрос, не подходил для другого. И Лот замешкался, а когда нашелся, разговор уже ушел дальше.
— Будем всю ночь по очереди дежурить, — Аль-си не предлагал, а распоряжался, — я первый. Затем Лиин, Рик, мой братец и, наконец, он, — небрежный кивок головой в сторону бродяги, затем смешок, сорвавшийся с искривленных усмешкой губ, — ему все равно вставать рано.
— Зачем это дежурить? — нахмурился сын торговца, с опаской оглядываясь вокруг. Ему совсем не нравилась идея сидеть одному, со страхом наблюдая за диким танцем на стенах пещеры рожденных пламенем и мраком теней, от которых веяло мертвым холодом. — Караванщики никогда не оставляли дозорных. Дикие звери боятся огня и не сунутся.
— Ага, а кто огонь в костре поддерживает, хворост подбрасывает? Горные духи?
— Не-ет, — не уверенно протянул Рик, — ну, я ведь никогда не ходил с караваном. Но отец мне ничего такого не рассказывал. Ночь ведь — время отдыха, и я думал… Скажи? — он повернулся в сторону сидевшего рядом с Лотом младшего царевича.
Тот молча пожал плечами.
— Как же так? Ты ведь был в горах!
Его отвлек смешок.
— Ты не знаешь моего братца, — мотнул головой Аль-си. — Он ведь перетруждать себя не привык. И ничего тяжелее книги в руки не брал.
— Я… — вскинулся Аль, собираясь сказать: 'Это ты ничего не знаешь! Да я через все горы тащил на себе Ларга!', но, сам не зная почему, промолчал. Ему не хотелось оправдываться, словно он был в чем-то