– Матвей, мы не имеем права скрывать. Ты – человек науки, мне ли тебе говорить!
– Были и другие цивилизации, кроме той, о которой я рассказал…
– Я не верю…
– Время, ведь оно… доверчиво и любопытно. Время – это дикий зверь, мустанг. Его можно приручить, только мы еще не доросли…
– Смотрите, снежный человек… – прошептала Ксения. Круглыми от удивления глазами она смотрела куда-то за спину профессору Петрику. Тот отмахнулся, мол, опять разыгрываешь!
– Владислав Григорьевич, обернитесь.
– Я нашел его… – Голос Петрика звучал хрипло. – Сто чортив в пэчинку! Он существует!
Все стояли и смотрели, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть видение.
– Это Леш, – сказал профессор, – человек из каменного века. Человек из прошлого.
– Он существует, – повторил Петрик. – Я верил! Я знал!
– Влад, мы не имеем права лишать его будущего.
Ник сделал несколько резких движений, ощупывая карманы куртки.
– Фотоаппарат, у кого фотоаппарат? Да где же этот чертов…
Леш вздрогнул от незнакомых звуков и отступил назад. Незнакомый мир всегда пугал его. Он не трус, он готов к схватке с тигром, но… неведомое всегда пугает. И манит. Поэтому он минуту назад и сделал шаг вперед, как и его отец, как и дед, как и многие до него. Хотел увидеть
– Он ушел? – спросила Леша.
– Да. Он ушел в свой мир.
Она опустила глаза. Вдруг, в порыве отчаянья, подняла голову вверх, к звездам, крикнула вверх, неизвестно кому:
– Аввури-мита, Матэ-вей!
Порыв ветра унес ее признание, растворил в пространстве-времени.
– Вы слышали? – Матвей поднял голову.
– Что? – Ксения прислушалась. – Нет, ничего.
– Я ухожу.
Он сказал так тихо, что никто не понял сначала. Только Славик, стоящий рядом, удивленно посмотрел на отца.
– Я ухожу, – громче, словно подтверждая принятое решение. – Славик, твоя мать оставила нас, променяв на… неважно, я воспитал тебя сам. Я люблю тебя, именно поэтому ты поймешь – я должен вернуться. Так будет лучше для всех. Я знаю, ты хотел большего от этой жизни, и я… прошу, возьми мою «Аккумуляцию…», доведи до конца, соавтор! От этого работа только выиграет.
– Но как же…
– Я ухожу. Пока не поздно, – он оглянулся на светящийся конус.
– Вертолет улетает, – объявил Ваня, глядя в небо.
Профессор сделал шаг в сторону перехода. Обернулся.
– Ты понял, Влад? Шифровку? А я ведь сомневался, получится или нет.
– Зря сомневался, – улыбнулся Петрик. – Как в старые добрые времена, помнишь? Фантазия…
– …важнее знания.
– Профессор, – кинулся к нему Денис, – возьмите! Запомните – три в одном! Потом поймете.
Он протянул листок, на котором была карта поисков «тайника».
– Три в одном!
Сайко взял сложенный вчетверо лист, и вдруг его глаза округлились. Взгляд остановился на чем-то позади Дениса.
Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать угрозу. На площадку вырвались трое. Двухметровые громилы. У главного шрам-червяк на лбу. В руках оружие.
– Красавцы! Играете в перемещалки? – Шрам довольно оскалился. – Профессор – ко мне, остальные – стоять на месте!
37
– Первый второму – до цели две минуты. Штурмовой группе приготовиться к захвату. – Голос, отдающий приказ, на фоне болтанки и шума винтов звучал почти обыденно.
– Второй к штурму готов. Жду сигнала.
Ка 50 на фоне звезд казались вестниками смерти – трепещущие крылья тьмы. Вертолеты заложили вираж и устремились к заданной точке. Внизу, в темноте, дышала река, впереди, на берегу, белели палатки. Приборы ночного видения фиксировали людей на площадке в скалах, в стороне от лагеря.
Машины полностью оправдывали свое название «Черные акулы», они и выглядели хозяевами воздушного пространства – стремительные, легкие, изящные. Туповатая морда, короткие плавники-крылья, чуть скошенные к хвосту, под ними – смертоносные заряды. У обычной акулы светло-коричневая шкура, только кончики плавников светловатые. У этой – черный окрас. Различий много, но характер один – обе двигаются с неукротимой уверенностью. Хищники.
– Стоять на месте!
Петрик понял – если он сейчас останется, он не сможет защитить мир. Он оглянулся. Пространство в конусе дрожало, готовое схлопнуться в точку. Сколько у него времени? Шансы исчезнуть навсегда уменьшались с каждой секундой. Не уйдет сейчас – значит, никогда. Он сделал шаг назад, к точке перехода.
– Стоять! – Шрам выстрелил в воздух. – Я убью любого из вас.
Не сводя безумного взгляда с цели, Шрам пошел на Сайко, пистолет – прямо в грудь. Того, что Шрам увидел и услышал за последние пару минут, достаточно, чтобы заставить его поверить в реальность существования перемещений во времени или – в чем там? – во временных точках. Он дрожал от одной только мысли, что удача сама идет к нему, протяни только руку. Он сможет путешествовать во времени! Ха-ха-ха! Гилберг – недоумок, если считает, что он отдаст ему эту власть. Власть над всем миром!
«Господи, – подумал Ник, глядя на пистолеты, – и почему их называют «грачами»? Вороны». Один из бандитов, губастый, вцепился в Петрика, заломив ему за спину руку. Тот согнулся от боли, но вырывался изо всех сил. Второй целился в Ксению.
Ник шагнул на помощь Петрику, но Губастый прошипел:
– Даже не думай! Идиот, спалил бумаги! Ничего, один живой профессор лучше десяти тетрадей.
Едва сдерживая возбуждение, Губастый держал на прицеле Ника. Петрик рванулся сильнее, и у бандита распахнулась куртка. На землю посыпались мятые листы. Тогда он с силой толкнул Петрика на землю и ударил его ботинком в грудь, в живот.
Сайко оглянулся, до точки перехода всего ничего, четыре метра. Но Шрам шел прямо на него. Время истекало, точка прошлого вот-вот закроется. Он с отчаяньем глянул вокруг.
Кость повернулся к Славику и взглядом указал на профессора. Пересохло в горле от напряжения, рубашка вдруг пропиталась потом. Он шевельнул губами, и Сайко понял – сейчас! Затем глянул на Славика – давай! И Славик шагнул наперерез бандиту:
