участвовал в 'приобщении' немецкого университета к нацистской идеологии. Наряду с Альфредом Боймлером был влиятельнейшим педагогом национал-
социализма, оказывал сильное влияние на национал-социалистскую философию политики. Оценка Крика Хайдеггером, уже в марте 1933 г. скептическая, после принципиальной концептуальной полемики по поводу основанного Криком во Франкфурте 'Культурно-политического кружка немецких преподавателей высшей школы' ('Kulturpolitische Arbeitsgemeinschaft Deutscher Hochschullehrer' — KADH) и после резких нападок Крика на Хайдеггера в криковском журнале 'Народ в становлении' ('Volk im Werden', 1934) вылилась в нескрываемую обоюдную неприязнь. О философии Хайдеггера Крик писал, что она есть 'фермент, разлагающий и разрушающий немецкий народ'. По его словам, Хайдеггер принадлежит к тем, кто 'втайне способствует подрыву национал-социалистского движения обновления', а истоки его мысли отнюдь 'не всегда были германскими'; мышление Хайдеггера отражает 'чужеродное еврейское мышление' да 'и без того чуждо и враждебно творческому немецкому человеку' (ср.: Volk im Werden, H. 2. [1934]; H. 3. [1935]).
298. Шадевальдт Вольфганг (Schadewaldt, Wolfgang; 1900–1974) — филолог-классик, в 1928 г. профессор в Кенигсберге, с 1929 г. во Фрайбурге, с 1934 г. в Лейпциге, с 1941 г. в Берлине, с 1950 г. в Тюбингене. Дружил с Хайдеггером. Переводчик Гомера, Эсхила, Софокла и Платона.
299. Зауэр Йозеф (Sauer, Joseph; 1872–1949) — папский прелат, профессор христианской археологии и истории искусства; ректор Фрайбургского университета в 1932–1933 гг.
300. Ср. ректорскую речь Хайдеггера: 'Самоутверждение немецкого университета', Breslau 1933 (теперь в издании: Die Selbstbehauptung der deutschen Universitat — Das Rektorat 1933/34. Hrsg. von Hermann Heidegger, Frankfurt a. M. 1983). 21.4.1933 Хайдеггер был избран ректором Фрайбургского университета.
301. Ср. 'Philosophische Autobiographie', a. a. O., S. 100: 'В конце мая 1933 года Хайдеггер в последний раз довольно долго гостил у нас. Несмотря на восторжествовавший на мартовских выборах национал- социализм, мы беседовали как прежде. Он купил мне пластинку с григорианскими хоралами, и мы вместе слушали ее. Уехал Хайдеггер раньше, чем намечалось. «Нужно включаться», — сказал он о быстром развитии национал-социалистской реальности. Я удивился, но ничего не спросил'*.
302. В южном предместье Берлина Эрнст Майер (Ernst Mayer, 1883–1952), зять Ясперса, еврей, имел частную врачебную практику. 'Арийский параграф' в законе о восстановлении профессиональных административных кадров от 7.4.1933 уже привел к частичному бойкоту его практики со стороны 'арийских' пациентов. — В некрологе на смерть Эрнста Майера (Arztliche Mitteilungen, H. 24, 20. 12. 1952) Ясперс сообщает, что еще в 1933 г. Майер сказал ему: 'Они сгонят нас в барачные лагеря, а потом подожгут их'. Тогда Ясперс воспринял это как плод излишне буйного воображения. В 1938 г. Э. Майер эмигрировал в Голландию, где во время оккупации, в укрытии, написал свою 'Диалектику незнания' ('Dialektik des Nichtwissens', Basel 1950. Серия: Studia Philosophica. Supplementum 5).
303. 30 июня по приглашению гейдельбергского студенческого союза Хайдеггер читал в Гейдельберге лекцию 'Университет в новом рейхе' ('Die Universitat im neuen Reich'). Ср.: Heidelberger Neueste Nachrichten, Nr. 150 от 1. 07. 1933, S. 4. Перепечатано также в: SchneebergerG., Nachlese zu Heidegger. Dokumente zu seinem Leben und Denken, Bern 1962, S. 73 ff.
'Хайдеггер использовал слово, ставшее тогда модным благодаря идеологии национал-социализма: 'включаться' ('einschalten').
304. Спустя более чем 20 лет Ясперс так описывал этот последний визит Хайдеггера: 'В мае он еще раз на короткое время остановился у нас. Поводом была лекция, которую он, теперь ректор Фрайбургского университета, читал перед гейдельбергскими студентами и профессорами. Шеель, председатель гейдельбергского студенчества, приветствовал его как 'коллегу Хайдеггера'. По форме это была мастерская лекция, а по содержанию — программа национал-социалистского обновления университета… Бурными аплодисментами студенты и немногие профессора приветствовали это выступление. Я, сидя в первом ряду с краю, вытянув ноги и заложив руки в карманы, не пошевелился.
Последующие разговоры с Хайдеггером не были с моей стороны открытыми. Я сказал ему: ожидалось, что он вступится за наш университет и его великую традицию. Никакого ответа. Я заговорил о еврейском вопросе и о злобной чепухе про 'сионских мудрецов', на что он сказал: 'Существует ведь опасный международный союз евреев'. За столом он сказал слегка сердитым тоном: это безобразие, что существует столько профессоров философии — во всей Германии следовало бы оставить двух или трех. 'Кого же?' — спросил я. Никакого ответа. 'Как может такой необразованный человек, как Гитлер, управлять страной?' — 'Образование совершенно не важно, — ответил он, — вы только посмотрите на его великолепные руки!'
Сам Хайдеггер тоже казался другим. Сразу, как только он приехал, возник настрой, разделивший нас. Народ был опьянен национал-социализмом. Я поднялся наверх, в комнату к Хайдеггеру, чтобы поздороваться с ним. 'Как будто опять наступил 1914 год… — начал я, желая продолжить: — опять то же всеобщее, лживое опьянение», но при виде сияющего Хайдеггера слова застряли у меня в горле. Этот радикальный разрыв необычайно меня затронул. Ни с одним человеком у меня такого не было. Особенно больно было оттого, что Хайдеггер, казалось, ничего не замечал. Он подтвердил это
тем, что с 1933 г. больше не приезжал ко мне и даже при моем увольнении в 1937 г. не нашел для меня ни слова. Но еще в 1935 г. я слышал, что на одной из своих лекций он говорил о своем 'друге Яспер- се'. Сомневаюсь, понял ли он тот разрыв даже сегодня.
Я был растерян. До 1933 г. Хайдеггер ничего не говорил мне о своих национал-социалистских симпатиях. Я, со своей стороны, должен был с ним поговорить. В последние годы перед 1933-м его визиты стали редкими. Теперь было слишком поздно. Перед одурманенным Хайдеггером я оказался бессилен. Я не сказал ему, что он на ложном пути. Я уже не доверял его изменившемуся характеру. От той силы, к которой теперь примкнул Хайдеггер, я чувствовал угрозу и для себя самого и, как уже не раз в моей жизни, думал о 'caute' Спинозы.
Обмануло ли меня все то позитивное, что было между нами? Был ли я сам виноват, что не искал радикального разговора с ним, опираясь на это позитивное? Не был ли я виноват в том, что до 1933 г. своевременно не увидел опасности, считал национал-социализм в целом чем-то слишком безобидным, хотя Ханна Арендг уже в 1932 г. ясно сказала мне, куда все идет?
В мае 1933 г. Хайдеггер уехал в последний раз. Больше мы никогда не виделись' (Philosophische Autobiographie, a. a. O., S. 100 ff.).
305. Heidegger M., Die Selbstbehauptung der deutschen Universitat. Rede, gehalten bei der feierlichen Ubernahme des Rektorats der Universitat Freiburg i. Br. am 27.5.1933, Breslau o. J. (1933). — С дарственной надписью: 'С сердечным приветом. Хайдеггер'.
306. Почти тридцать лет спустя по поводу ректорской речи Хайдеггера и его выступления в Гейдельберге Ясперс писал (ср.: KarlJaspers, Notizen zu Martin Heidegger, Nr. 165): '…я еще пытался в возможно более положительном смысле истолковать его ректорскую речь. Но
в то же время уже ему не доверял. Я не высказал этого, но повел себя по принципу: если ожидать лучшего, то другой — поскольку находится в долголетних добрых отношениях с тобой — пойдет тебе навстречу; если же выказать недоверие, то все разрушишь. Духовный уровень не был утерян, хотя содержание его речей и поступков скатилось на невыносимо низкую и чуждую мне ступень.
Но я все равно не мог не воспринимать его всерьез, теперь как субстанциального противника, как медиума угрожающе опасной — я понимал это, — разрушительной силы.
Согласно масштабам, которые, конечно, субъективны, его речь, поведение и внешность казались мне столь неблагородными, что субстанциальная чуждость составляла странный контраст с флюидами философствования. В этом тоже была чуждость и все же связанность в интересе к тому, чем нам казалась философия и в чем мы считали себя тогда единодушными (без определенного содержания)'. 307. В архиве Хайдеггера не найдено. Должно быть, речь идет о заявлении Густава Адольфа Шееля (Gustav Adolf Scheel; род. 1907). Шеель был студентом-медиком; в 1931 г. национал-социалистское большинство избрало его
