появившейся у Турции тенденцией диктовать Советскому Союзу свои порядки в Черном море, претендуя на единоличное господство в проливах и угрожая по привычке Советскому Союзу в южных зонах и к северо- западу от Батуми». В ответ на это советское руководство обещало всесторонне помочь Германии и Италии «прижать» Турцию в Средиземноморье. В. Молотов заявил: «Что касается других целей Турции, то СССР учитывает интересы Италии, равно как и Германии, и готов об этом договориться. Относительно Средиземноморья СССР считает абсолютно справедливым признание за Италией преимущественных прав на этом море. СССР надеется, что Италия будет учитывать его интересы, главным образом на Черном море». В ходе переговоров Молотов ответил согласием на ранее выдвинутое Италией предложение о тройственном соглашении (СССР, Германия, Италия) по Балкано-Дунайскому региону и Черноморью, но дальнейший ход событий оказался для СССР неожиданным. 5 июля из Рима от Чиано пришла телеграмма с рекомендацией избегать обсуждения расширенного перечня вопросов, поднятых Молотовым.
Следует напомнить, что еще на переговорах с Сараджоглу' Сталин интересовался: чего хочет Италия от Турции? Сараджоглу ответил, что Италия четко не формулирует свои претензии, но все время говорит о Римской империи. Италия хочет закрепиться на стратегически важных островах. Чтобы отвести подозрения Турции, Сталин тогда же заявил, что Италии нужен Египет. На что Сараджоглу ответил, что это может быть, но Египет сейчас в еще более крепких руках.
Вступление Италии в войну против Франции вывело на повестку дня проблему обязательств, взятых сторонами по договору от 19 октября. В связи с тем что военные действия распространились на район Средиземноморья, послы Англии и Франции встретились в Анкаре с Сараджоглу и генеральным секретарем МИД Турции Н. Менеменчиоглу и потребовали вступления Турции в войну в соответствии с союзным договором. Но пока шли переговоры, Франция капитулировала и вышла из войны. Сложилась беспрецедентная ситуация, когда страна, вышедшая из войны, заставляет другую страну воевать; эта проблема, а также возможные последствия вступления Турции в войну стали предметом обстоятельного анализа в политических кругах. Несмотря на то что в советских секретных документах Н. Менеменчиоглу характеризовался как германофил, а Ш. Сараджоглу — как англофил, обе эти ведущие фигуры турецкой внешней политики нашли нужные аргументы, чтобы избежать вступления Турции в войну. В упомянутой уже нами справке ближневосточного отдела Наркомата иностранных дел отмечается, что Н. Менеменчиоглу является ярым националистом, германофилом, главным сторонником экономического сотрудничества с Германией, хотя формально остается сторонником выполнения союзного договора с Англией. В то же время Н. Менеменчиоглу в случае необходимости всегда находит отговорки, чтобы избежать выполнения договора.
Чтобы выйти из кризисной ситуации лета 1940 г. и удержать Турцию в стороне от войны, МИД Турции заявил своим союзникам по договору, что, во-первых, обещанные по договору вооружения и боеприпасы до сих пор не переданы Турции, во-вторых, если Турция вступит в войну, то военные действия распространятся и на Средний Восток, и, в-третьих, по второму дополнительному протоколу к договору вступление Турции в войну может спровоцировать Советский Союз. На основании этих аргументов Турция приняла решение воздержаться от военных действий.
В принятии такого решения немалую роль сыграла и позиция высокопоставленных военных. В секретных донесениях советских спецорганов указывалось, что начальник Генштаба маршал Ф. Чакмак является противником войны. По советской информации, маршал Ф. Чакмак обладал большим авторитетом в армии, а потому имел возможность влиять на внешнюю политику Турции. Советская сторона объясняла миролюбие маршала Чакмака слабостью турецкой армии, хотя на самом деле активные настроения турецкого генералитета были результатом правильной оценки международной ситуации.
С другой стороны, сохранение Турцией нейтралитета после капитуляции Франции было выгодно и Англии. Она не была в состоянии обеспечить Турцию необходимым военным снаряжением, а нейтралитет Турции преграждал Германии путь через Балканы к Персидскому заливу. В свою очередь, и Советский Союз не был заинтересован во вступлении Турции в войну. Кроме союзнических интересов в отношении Германии, Советский Союз опасался, что военные действия на Ближнем Востоке создадут угрозу безопасности страны с юга, а заодно возникнут препятствия в реализации планов СССР в отношении Бессарабии и Северной Буковины.
Согласно условиям секретного протокола с Германией, Советский Союз 26 июня 1940 г. выдвинул требования к Румынии вернуть Бессарабию и отдать Северную Буковину. Через день румынское правительство выразило готовность дружески обсудить эту проблему. Кроме того, румынское правительство обратилось к Германии, Италии, Югославии, Греции и Турции, чтобы прозондировать их отношение к советским требованиям. Некоторые посоветовали решить спор с Советским Союзом мирным путем. Такую позицию, например, занимала Турция. Турецкий посол в Бухаресте Абдуллах Субхи Танриовер с 1931 г. руководил диппредставительством в Румынии и был хорошо известен в политических кругах Румынии. В советских секретных документах отмечается его особая близость к премьер-министру и министру иностранных дел Михаилу Антонеску. В информации, полученной по дипломатическим каналам, записано, что в приватной беседе с Антонеску Танриовер неоднократно указывал, что «война с СССР не в интересах Румынии, так как могущественная Россия всегда будет соседом Румынии, что Румынии следовало бы отказаться от своих претензий на Бессарабию и отыскать какой-либо путь для выхода из войны». Когда Советский Союз 27 июня повторно потребовал ясности в этом вопросе, Бухарест заявил о готовности передать СССР территорию в 51 тыс. кв. км с четырехмиллионным населением. Следует напомнить, что в отличие от Бессарабии Северная Буковина никогда ранее не входила в состав Российской империи.
Еще в феврале 1934 г., когда подписывался Балканский пакт, советское и турецкое правительства вели переписку по поводу Румынии. Целью этой переписки было предостеречь Турцию от принятия на себя каких-либо обязательств по защите Румынии и Бессарабии. Тогда же был подписан дополнительный протокол, в котором по рекомендации Советов Турция объявляла, что в случае русско-румынской войны не будет защищать Румынию.
Турецкий посол в Бухаресте А.С. Танриовер был одним из ярых сторонников Балканской Антанты. Он сожалел, что по вине ряда стран Балканская Антанта разваливается и не может противодействовать продвижению Германии на Балканы. А.С. Танриовер с досадой говорил о политике Румынии, Венгрии и Югославии, направленной на ослабление Балканской Антанты, и заявлял, что если бы все балканские страны проявили смелость и твердость, то с помощью Турции могли бы спастись от германской оккупации. В беседе с советским послом в Бухаресте Лаврентьевым Танриовер критиковал политику румынского короля и Антонеску и объяснял, что Германия оккупирует Балканы с единственной целью: создать плацдарм для нападения на Советский Союз и Турцию.
Чтобы нивелировать германское и итальянское недовольство советскими требованиями к Румынии, в июне 1940 г. советское правительство объявило послу Россо, что если Румыния удовлетворит требования СССР, то Советский Союз готов обсудить с Германией и Италией их интересы в других районах Румынии. В свою очередь, Германия, ни с кем не советуясь, 10 октября ввела свои войска численностью до двух дивизий в дельту Дуная и захватила район нефтедобычи. Эта акция объяснялась тем, что «Румыния занимала ключевые позиции на Балканах и контроль над нею мог оказать решающее влияние на взаимоотношения Германии с другими балканскими странами, Италией и особенно с Советской Россией». Муссолини негодовал, что Гитлер всегда ставит его перед свершившимся фактом. «Но на этот раз я ему отплачу той же монетой: он узнает из газет, что я оккупировал Грецию».
28 октября 1940 г. Италия напала на Грецию, и на повестку дня снова встал вопрос турецких обязательств по союзному договору. Военные действия уже распространились на Балканы. Участники Балканской Антанты гарантировали неприкосновенность внутренних границ. Нападение Италии или любого другого государства на одну из балканских стран, в том числе и Грецию, выходило за рамки пакта. Тем не менее нападение Италии на Грецию могло воодушевить и Болгарию. Поэтому Турция предупредила Болгарию, что если та вступит в войну против Греции, то Турция будет защищать Грецию. Об этом был информирован и посол Германии фон Папен. Твердая позиция Турции позволила Греции перебросить свои войска с болгарской границы на итальянский фронт.
Вопрос оказания помощи Греции был поднят еще год назад, на переговорах Ш. Сараджоглу в Москве. Тогда И. Сталин пытался отговорить Турцию брать на себя защиту Греции. Для выяснения позиции Турции он выдвинул идею, что защищать Грецию можно только в том случае, если они отдадут туркам острова. Напрасно Ш. Сараджоглу утверждал, что «мы не просим острова», И. Сталин продолжал настаивать, что
