-- Я сожалею, -- искренне сказал Олаф, -- у меня не было выбора. Брат Густав должен был вытянуть к нам Уоррета, но видимо, немного ошибся.
-- Ничего, -- пожал плечами Гроган, -- вы действительно ухватили командора, и я уже видел, как тот болтал ногами, вися в воздухе. Неизвестно, что бы делал я, окажись в вашем положении. Вот, держите.
Капитан протянул Олафу кинжал.
-- Это как-никак ваш.
-- Но тогда вы будете безоружны, -- вымолвил Олаф, принимая клинок.
-- Ха, -- опять усмехнулся Гроган, -- у меня есть свой.
-- Кинжал?
-- Меч, -- поправил капитан, беря у Олафа факел, -- ладно, не будем напрасно терять время. Вы можете идти?
Силы постепенно возвращались к рыцарю. Олаф сделал несколько шагов, опираясь о стену. Затем попробовал идти самостоятельно, но его вновь начало клонить в бок и пришлось опять опереться о гладкую стену.
-- Да, крепко же вас, -- протянул Гроган, -- давайте помогу.
Он взял рыцаря под руку. Олафу оставалось только передвигать ногами.
-- Не слишком быстро? -- спросил капитан.
-- Нет, все хорошо, -- ответил Олаф, утирая пот, -- сейчас приду в норму.
Они шли молча, потом Олаф решил спросить.
-- Тот человек, что был с вами, сэр Мэтью, кто он?
-- Мэтью Спанглер, тайный инспектор самого герцога. Больше я про него ничего не знаю. Меня вызвал бургомистр и приказал сопроводить Спанглера в резиденцию ордена, после чего мы и отправились за вами. Тот еще молчун. Знаете же, иногда кожей чувствуешь, что не стоит беспокоить человека?
-- То есть, командор за вами не посылал? -- уточнил Олаф.
-- Можно и так сказать, -- согласился капитан, -- когда командор сказал, кого мы едем ловить, я сильно удивился. Но он уже тогда отправил за вами этих бледных.
-- Мрачных, -- поправил Олаф.
-- Да, мрачных. Ехать в дождь не лучшая затея, но против начальства не пойдешь. Бургомистр приказал оказывать помощь, и мы ее оказали.
-- Вы знали, что сэр Мэтью маг?
-- Видел. Это он остановил ваш вихрь. Да и перед самым взрывом. Вы видели пламя из пальца?
-- Значит, мне не показалось, -- прошептал Олаф.
Ни один маг, будь то рыцарь ордена, маг песка или же волхв Севера, не может управлять сразу двумя стихиями. В Великой библиотеке ордена есть упоминание только об одном человеке, способном повелевать всеми силами. Если, конечно, его можно считать человеком. Он начал свой путь много веков назад и история не сохранила его имени. Во всех трактатах и хрониках он упоминался, как Первый. В ранней юности, когда Олаф только начинал изучение традиций братства, его рассмешило такое напыщенное прозвище. Он всегда в шутку спрашивал, если есть первый, то где же второй и третий? Пока однажды, сам магистр не ответил на его вопрос. Тогда Верховным магистром был Бастлид, мрачный и нелюдимый, отличный от Гилкриста, как ночь ото дня. Услышав смех юного Олафа, он поманил мальчика к себе сухим, словно прутик, пальцем и сказал, что Вторым был основатель ордена Торгейн. Олаф тогда очень удивился. Ведь Торгейн жил почти пятьсот лет назад, а историям, которые он слышал про Первого, было не более трехсот лет. Магистр ему ответил, что Первый живет и поныне, только не хочет себя проявлять. Эти слова крепко засели в памяти Олафа и ему почему-то всегда казалось, что он встретит Первого. Вот и встретил.
-- Жаль беднягу, -- продолжал капитан, -- кем бы он ни был, все равно страшная смерть.
-- Ты видел, как он умер? -- оторвался от своих мыслей Олаф, -- его разорвало на куски?
Лучик надежды закрался в его душу.
-- Скажете тоже, -- усмехнулся капитан, -- я человек невпечатлительный и много чего повидал, но все же. Я очень рад, что отвел глаза во время взрыва.
-- Отвели глаза?
-- Да, ваш ножик начал грозить моему горлу скорой расправой. Пришлось принимать меры. Смотрите, развилка! Уверен, что в одном из них ловушка.
Перед ними туннель разделялся на два хода. Левый выглядел старым и пыльным, а правый же, наоборот. Будто в нем, всего час назад, кто-то основательно убрался.
-- Левый, -- одновременно сказали Олаф и капитан.
Они пошли по заросшему паутиной туннелю.
-- Почему вы без кирасы? -- спросил Олаф.
-- Помялась при полете, зато спасла от пары крепких камней. Кстати, потом еще из нее вышел замечательный совок. Я до сих пор бы откапывал вас, если бы не она. Надо же было додуматься, надеть парадные доспехи, -- вздохнул он, -- хотя, из плаща получился отличный факел.
Они медленно брели по каменному туннелю. Несколько раз останавливались, чтобы передохнуть и сделать новый факел. Когда от красного плаща, окаймленного золотой нитью, остался жалкий лоскут, капитан спросил:
-- Как думаете, может, нам нужно было выбрать правый ход?
-- Что сделано, то сделано, -- сказал Олаф, переводя дух, -- возвращаться обратно нет смысла. Сейчас, наверное, уже ночь?
-- Не думаю, -- усмехнулся капитан, -- там, где нет солнца, трудно судить о времени, но пока мы приходили в себя, прошло часов семь и уже идем часов пять или шесть. Скорее всего, сейчас раннее утро. Пить не хотите?
-- Пить? -- удивился Олаф.
-- Держите, -- Гроган протянул небольшую флягу, -- к сожалению, это всего лишь вода.
-- Лучший из напитков, -- сказал Олаф, отрываясь от фляги, -- в пустыне многие отдали бы самое дорогое, ради одного маленького глотка.
-- Я слышал от Уоррета, что вы много лет провели в песчаных землях. Меня всегда интересовало, правда ли там нет ничего, кроме песка и зноя?
-- Неправда. Большая пустыня протянулась полосой, разграничивая наши владения. Большинство стычек происходило именно в песках, оттого и пошло название песчаники. Сами песчаники называют себя Моарин, что на их языке означает люди Древа. Возможно, мы для них такие же песчаники. Как-то раз моему отряду довелось пройти через пустыню и я увидел лес. Поистине, удивительное зрелище. Он рос ярусами. Сначала мы думали, что это гора и все деревья равны, но чем глубже мы заходили в лес, тем больше они становились. Пять, десять, двадцать обхватов -- такова была толщина стволов. Но долго мы там не пробыли. Нас обнаружили и пришлось отступить.
Последние слова Олаф договорил с трудом.
-- Может, устроим привал? -- спросил Гроган.
-- Не возражаю, -- согласился Олаф, -- можешь потушить свой факел.
Олаф щелкнул пальцами и возле них вырос бледно-алый шар. Туннель озарился призрачным светом.
-- А как же кристаллы? -- спросил капитан.
-- Уже бы сработали, окажись они где-нибудь рядом, -- пожал плечами Олаф.
Отдыхали несколько часов. Потом шли, шли и шли, а впереди катился все тот же бледно-алый шар, освещая им путь. Никакого другого света не было. Олаф уже начал думать, что они попали в зачарованный лабиринт, из которого нет выхода. Чтобы отогнать мрачные мысли, они много разговаривали. Олаф рассказывал о походных буднях рыцарей, о сражениях и нравах песчаников, но постепенно все разговоры свелись к смешным историям. Гроган знал много азартных игр и секретов благополучного выигрыша, как он это называл. Вода во фляге подошла к концу. По самым скромным подсчетам, они шли уже несколько дней. Изголодавшие, они по очереди рассказывали о самых редких, дорогих и просто вкусных и любимых блюдах.
