Светлана ШЕНБРУНН
Рассказы
Брат мой
Я была уже взрослой женщиной и матерью двух детей, когда вдруг превратилась в архара.
Архарами нас прозвали люди. Сами летающие называют себя гранциминами, по имени своего учителя доктора Гранциминиуса. Но какая, собственно, разница — архар так архар…
В Москве была весна. Поздняя весна. Трава зеленела, на деревьях лопнули почки и выпустили наружу малюсенькие листики. Возможно, уже завтра началось бы лето…
Мы шли через пустырь к метро — я и две поэтессы, одна — уже известная, другая — только начинающая, первая — сокурсница моего мужа, вторая — жена его друга. Было тепло, пахло землей, и над головой стояли звезды.
— Слушай! — сказала известная поэтесса. — Как ты можешь ходить на таких огромных каблуках? Я бы падала на каждом шагу!
— Я с тринадцати лет хожу на таких каблуках, — скромно, но с чувством своей правоты, ответила начинающая.
— Ты бы могла ходить на таких каблуках? — обратилась ко мне за помощью известная поэтесса (начинающая была на восемь лет моложе ее).
Я ничего не ответила.
— Я сегодня заходила в «Юность»… — начала старшая поэтесса, но тут впереди, метрах в двадцати от нас, вспыхнул прожектор. Огромная машина загораживала проезд. Мы отступили в сторону. Прожектор метался, свет то проглаживал стену дома, возле которого мы очутились, то упирался в небо.
— Ловят архара, — наставительно сказала та поэтесса, что с тринадцати лет не падала на своих каблуках.
Я тоже догадалась, что ловят архара, хоть мне и не случалось прежде видеть, как это делается.
Впервые они появились во Франции. В «Вечерке» под рубрикой «Их нравы» мне попалась заметка: один из так называемых западных ученых, человек с весьма сомнительной биографией, случайно открыл новый вид наркотика, в результате употребления которого сто двадцать семь молодых французов вообразили себя летающими и получили серьезные телесные повреждения. Девять человек покончили с собой, остальные доставлены в больницу. Но на этом дело не кончилось. Прошло месяца три или четыре, и вдруг разные газеты и журналы наперебой стали описывать, как этот шарлатан, доктор так называемый Гранциминиус (имечко-то одно чего стоит — без пол-литра не выговоришь!), не имеющий даже отдаленного представления о медицине, но пользующийся тем, что люди в капиталистическом мире доведены до отчаяния, берется делать своим пациентам операции на мозге, в результате которых несчастные хотя и приобретают способность передвигаться по воздуху без всяких технических приспособлений (что само по себе заслуживает изучения со стороны специальных наук), но зато совершенно теряют человеческий облик и становятся весьма опасны для общества.
Поползли слухи. «Переодетые китайцы, — зазвенело в очередях и троллейбусах. — Семьсот миллионов, взлетят все как саранча, голыми руками передушат…».
Знакомый сослуживца нашего соседа сам лично видел человека, который летел по воздуху и при этом даже руками не взмахивал. «Скоро они нас всех!..» И слово возникло: архары. «Молодой коммунист» выступил со статьей «Новое бремя на плечи трудящихся Америки». «Литературной газете» пришлось прекратить дискуссию на тему: «Перенаселенность — главная проблема современного мира» — и авторитетно, в два голоса (доктора экономических наук Б.Бобровского и кандидата демографических наук У. Урбаниса) заявить: «архарство нам ни к чему, у нас не тесно». Итак, архары оказались вне закона. Впрочем, я мало о них думала, у меня хватало своих забот.
Грузовик с прожектором продолжал медленно ползти, столб света шарил по сторонам и вдруг выхватил из темноты человеческую фигуру. С машины начали стрелять.
Не знаю, стало мне страшно за того, кто плыл в небе, или за себя, или стыдно за тех, кто стрелял, но только все во мне как-то сжалось, и я увидела себя выше обеих поэтесс. Я глянула вниз, постаралась присесть, пока мои спутницы еще ничего не заметили, но не тут-то было — земля не держала меня. Поэтессы стояли внизу. Старшая радостно улыбалась, показывая свои ровные белые зубы, и даже подмигнула мне. Младшая смотрела нахмурившись и придерживая рукой очки.
Я подымалась все выше. Наверно, тому архару, на которого охотились с грузовика, удалось улепетнуть. Столб света снова лихорадочно заметался и поймал в свою струю меня. Стали стрелять, я рванулась вверх и нырнула в чей-то огороженный балкон. Я лежала в нем как в ванне и дрожала от страха. Мне все казалось, что кто-то там, в комнате, подходит к двери, что дверь вот-вот распахнется и меня обнаружат. Сверху затарахтел вертолет. К счастью, меня прикрывал выступ крыши.
В конце концов, помотавшись по небу, вертолет удалился и прожектор погас.
Ночь продолжалась. Город перестал шуметь, только где-то далеко свистел паровоз. Я выглянула наружу. Внизу никого не было. Начинался рассвет. Я приподнялась и полетела. Улицы были совершенно пустыми, даже дворники еще не выползли мести тротуары. В одном окне горел свет, я заглянула в него. Нестарая еще, но весьма неприятная женщина сидела на письменном столе, перед ней на коленях стоял мой отец и целовал ей ноги. А может, это был и не мой отец, просто кто-то, на него похожий… Я поднялась повыше.
Я летела и все боялась, как бы не потерять туфли — мне ведь теперь и ночевать придется на улице, а во сне так легко простудиться. Город кончился, я летела все дальше и дальше и не чувствовала никакой усталости, но вдруг поняла, что мне хочется есть. Ничего не поделаешь, архар не ангел, как всякой живой твари ему нужно питаться. Весь день меня в моем поднебесье преследовали запахи — то жареной картошки, то пшенной каши… Едва дождавшись ночи, я спустилась к человеческому жилью и, покружив немного перед домом, нырнула в открытое окошко. Нужно было проплыть мимо спящих хозяев, попасть в кухню, открыть холодильник, схватить первое, что попадется под руку, и тем же путем вернуться к спасительному окну. В любую секунду дверь за моей спиной могла захлопнуться. К счастью, все обошлось благополучно, и я выбралась наружу с добычей — куском довольно черствого сыра и бутылкой кефира.
Потом я много раз проникала в чужие кухни и однажды действительно едва не попала в беду. Только я открыла холодильник и стала принюхиваться, чем бы тут полакомиться, как откуда ни возьмись на меня кинулась старушка в байковом халатике с кухонным ножом в руке. Я взлетела на подоконник, но старуха вцепилась в мой подол и повисла. Я попыталась утащить ее в окно — ничего не вышло. Она так орала: «На помощь! На помощь! Архар!», как будто это я ее старалась ударить ножом, а не она меня. Нож я у нее отобрала, но в доме уже забегали. Совсем рядом, за дверью, послышались шаги, я взмахнула ножом, старуха шарахнулась и отпустила меня.
Наверно, именно этот случай и дал пищу многочисленным рассказам о кровожадности архаров. Жуткие подробности многократным эхом докатывались до моего слуха.
— Вы слышали, на прошлой неделе убили женщину?
— Какой ужас!
— Да, представьте себе, — какие негодяи! — хотели ограбить квартиру, верно, думали, никого нет дома, а она, значит, помешала, позвала на помощь, так они ее зарезали кухонным ножом.
Я сразу догадалась, что речь идет о моей старухе. Если она и скончалась, то уж не от ран, разве что от досады — не удалось ей, бедняжке, меня поймать.
— Говорят, они необычайно сильны физически.
Однажды запах жареной индейки привел меня к распахнутой балконной двери. Индейка стояла на столе, освещенная яркой люстрой. Я пристроилась на ограде, хотя надежды полакомиться, конечно, не было никакой. За столом сидело шесть человек. Меня они не замечали, поскольку на улице было темно. Они жевали и разговаривали.
— Знаете, я даже боюсь оставаться одна, — сказала полная дама.
