друг для друга!
— Я тоже так думала, — ответила девушка. — Но теперь вижу, что ошиблась. Вы совсем не знаете меня, ведь нескольких встреч и коротких разговоров недостаточно, чтобы узнать человека. И Сами тоже меня не знает… Вы не верите этому? Я словно надела чужое платье, и жизнь, которую я веду сейчас, не имеет ничего общего с той, к которой я привыкла. Вы, наверно, даже не подозреваете, что я член восьми клубов и до последнего времени аккуратно посещала их и активно участвовала в собраниях. Я создана для общества, я люблю людей… всех, без исключения… И самое большое счастье для меня — это пойти на какой-нибудь вечер, где собирается много людей… самых разных… Вы не подозреваете также, что жизнь в гостиницах, поездки и путешествия я предпочитаю спокойной и уединенной жизни дома… Такая уж я… такой у меня характер… Когда я познакомилась с Сами, и затем, когда он пришел к нам в дом просить моей руки, я поняла из его разговоров, какой он нелюдим… Но я убедила себя, что сумею приспособиться к той жизни, которую он ведет. И мы начали ходить по магазинам, покупать книги, рассуждать только об ученых и философах… Все свободное время мы проводили дома с моими родителями. Я поняла, что он любит уединение, и надеялась привыкнуть к такому образу жизни. Я отказалась от собраний и клубов… Все ради него… Но сегодня я почувствовала, что не могу больше оставаться в этом тесном платье, которое душит меня… под властью идей, не соответствующих моему образу мыслей. И я прошу вас передать это вашему другу. Сама я не в силах нанести ему такой удар и разрушить надежды, которыми он жил последнее время. Будьте с ним помягче, возвращая кольцо. Скажите, что я не могу разделить его образ жизни и предпочитаю удалиться теперь, пока еще не наступил день, когда разлука станет трагедией…
Губы Маналь дрожали, а мое лицо неудержимо расплывалось в улыбке. Я не помню точно, что ей сказал, но я пытался о чем-то говорить… Прервав меня, она посмотрела на часы и попросила разрешения уйти. Потом быстро встала. Я не смог догнать ее: подошел официант получить по счету. Когда я вышел на улицу, Маналь уже затерялась в толпе…
У себя дома я застал Сами. Бедняга не мог дождаться телеграммы. Едва увидев меня, он закричал;
— Ну как? Что она сказала? Кончилось все это?
Я ничего не ответил, а позвонил Маналь, но так, чтобы Сами не заметил, и пригласил ее поужинать с нами…
Мы сидели за столом — Маналь, моя жена, я и Сами. Я стал подробно рассказывать обо всем, что произошло, а Сами и Маналь недоверчиво смотрели друг на друга. За ужином вместо десерта я дал каждому из них по кольцу.
Рука судьбы
Перевод А. Пайковой
Адиль не знал, кто из них двоих пляшет от радости — он сам или земля у него под ногами. Ясно было одно: с ним произошло что-то необыкновенное. Вот уже четыре дня прошло с тех пор, как он услышал о свидании, назначенном на шесть часов вечера в четверг. Радостное, волнующее чувство не оставляло его ни на миг, наполняя сердце счастьем, тревогой, а иногда страхом. Он жаждал этого свидания и боялся его. Ложась в постель, он тут же погружался в сладостные грезы… Интересно, какая она? Очаровательна и прелестна, как говорят сестры Саад и Кавсар, или только недурна, как отзывается о ней мать?
Возвращаясь домой, Адиль тут же звал к себе сестру Кавсар, запирал дверь и расспрашивал ее, как приняла их семья невесты и о чем они разговаривали. Потом он звал Саад и просил ее описать тот же визит, забрасывая ее десятками вопросов, пытаясь узнать обо всем, что там было, и даже о том, чего не было…
До сих пор Адиль никогда не думал о женитьбе. Он не принадлежал к числу тех современных юношей, которые женятся, а потом ставят родственников перед свершившимся фактом. Выбор невесты Адиль предоставил матери, желая таким образом избежать холодной войны, которая разгорается обычно между молодой женой и свекровью.
Мать Адиля, прослышав, что в одной почтенной семье есть девушка подходящего возраста, отправилась туда в сопровождении дочерей Саад и Кавсар. То был уже не первый дом, в котором она побывала, и не первая невеста, которую она видела, но лишь эта девушка понравилась ей. Договорились, что в четверг в шесть часов вечера Адиль придет познакомиться с невестой и ее семьей и скажет свое последнее слово.
И вот наступил четверг. Ровно в половине пятого Адиль с трудом оторвался от зеркала и вышел из дома. Перед этим он забежал к сестрам и повертелся перед ними, чтобы они оценили его галстук. Домашние одобрили его костюм, и Адиль отправился в «салон красоты». Раньше он никогда не прибегал к услугам парикмахера, но в этот день, чувствуя, что руки его дрожат от волнения, побоялся бриться сам.
Уста Хасан спросил Адиля — ведь каждый парикмахер должен знать все о жизни своего клиента, — почему он такой нарядный. Усаживаясь в кресле поудобнее, юноша объяснил, что собирается жениться и как раз сегодня идет знакомиться с невестой. Тут уж мастер пустил в ход все свое искусство и все духи, какие у него были, чтобы сделать из Адиля настоящего жениха.
Приняв поздравления от самого уста, от его подручных и посетителей «салона», Адиль выбрался наконец на улицу и пошел дальше, стараясь по взглядам прохожих определить, какое впечатление производит его вид. Прочитав одобрение во взорах, устремленных на него, он успокоился. Однако, взглянув на большие часы на площади, увидел, что время приближается к шести, и сердце его помчалось со скоростью секундной стрелки. Он вскочил в такси и попросил отвезти его в Замалик[19]. Там он сунул шоферу деньги и, не требуя сдачи — было уже почти шесть и Адиль не мог думать о таких мелочах, — устремился к подъезду нужного ему здания.
Адиль влетел в лифт, захлопнул первую и вторую дверцы, нажал кнопку восьмого этажа и привалился к стене, вытирая пот с лица и пытаясь собраться с силами, которые начали покидать его. И только тут юноша увидел, что в кабине лифта он не один. Рядом с ним стояла девушка и смотрела на него, едва сдерживая смех. Адиль смутился еще больше. Что если и невеста будет смеяться, увидев его таким неловким и растерянным?! Закусив губу, он постарался взять себя в руки и унять дрожь.
Лифт встал, и Адиль посторонился, чтобы пропустить попутчицу. Но она не двинулась с места, и юноша вынужден был спросить, почему она не выходит. Девушка ответила, что ей нужен последний этаж. Снова Адиль нажал на кнопку — лифт продолжал стоять. Адиль попытался открыть дверь, она не открывалась. Тогда он стал нажимать на все кнопки по очереди — лифт не подавал никаких признаков жизни. В это время раздался голос привратника, призвавшего пассажиров не волноваться и немного подождать.
— В нашем районе отключили ток, — объяснил он. — Сейчас приедет инженер и все исправит.
При слабом свете, проникавшем в кабину лифта сквозь маленькое оконце, Адиль попытался рассмотреть стрелки часов. Они показывали ровно шесть… потом пять минут седьмого… потом десять минут…
Адиль вдруг совсем перестал волноваться и даже не сетовал на злую судьбу. Его попутчица, наоборот, начала нервничать, опасаясь на всю жизнь остаться в этом лифте. Адиль успокаивал ее и убеждал, что такая опасность им не угрожает. Испуганное лицо девушки показалось ему прекрасным, как портрет, написанный художником в минуту вдохновения и ставший чудом искусства. В душе юноши родилось сочувствие к этому милому созданию, запертому вместе с ним на несколько минут, а может быть, и часов — кто знает — в темной кабине лифта. Общее несчастье сблизило их, и они разговорились, припоминая похожие случаи из жизни друзей и знакомых. Чтобы успокоить свою собеседницу, Адиль рассказывал только о тех происшествиях, которые кончались благополучно. Она, напротив, вспоминала всякие ужасы, например, как ее дядюшка поднимался на лифте в налоговом департаменте, и лифт с четырнадцатью пассажирами остановился. Четырнадцать человек сидели в лифте четыре часа, пока
