администрация не согласилась пробить в стене отверстие, чтобы спасти людей.
— Тогда говорили, что если бы прошло еще несколько минут, то пассажиры задохнулись бы, — закончила девушка тихо.
Адиль засмеялся.
— Как вы можете смеяться, когда нам грозит такая опасность?! — рассердилась его спутница.
— Вы себе не представляете, зачем я сюда явился и что привело меня в этот лифт! — проговорил Адиль, оправдываясь. — Пять дней я с нетерпением ждал этого момента и готовился к нему вместе с моим портным, парикмахером и галантерейщиком, у которого я специально для этого купил себе новую рубашку.
— Неужели вы уже тогда знали, что застрянете здесь в лифте? — изумилась девушка.
— Да нет, — грустно улыбнулся Адиль. — Если бы я это знал, то ни за что не вошел бы в него! Дело в том, что я ехал к невесте, которую выбрала мне мать. Но видно судьбе наш брак неугоден, вот она и лишила меня невесты, подстроив эту ловушку.
— Но почему же лишила? Ведь девушка, наверно, все еще ждет вас!
— Нет, теперь уж ничего не поделаешь… К сожалению, я суеверен, и в этом происшествии с лифтом вижу дурное предзнаменование. Меня считают человеком культурным и образованным, и все-таки, если бы я женился сейчас, я всю жизнь провел бы в постоянном страхе перед неизвестным несчастьем: я уверен, что буду наказан за неповиновение судьбе, сказавшей мне: «Вернись! Эта девушка не для тебя».
Попутчица Адиля попыталась разубедить его. Увлекшись спором о добрых и дурных приметах, они забыли о лифте.
Вдруг кабина осветилась и лифт медленно пополз вверх. На пятом этаже Адиль остановил его и, извинившись перед попутчицей, сказал, что покидает ее.
— Сейчас уже восьмой час, а я должен был встретиться с невестой в шесть, — сказал он. — Судьба сама помешала этому, и мне лучше вернуться.
— А вам не кажется, что вы должны извиниться перед ней? Ведь вы заставили ждать себя целый час! — улыбнулась девушка.
Адиль согласился. И вот он в гостиной. Пожилой почтенный человек поздоровался с ним и попросил извинения за то, что произошло с лифтом. Только юноша собрался рассказать о своих суевериях и выразить сожаления по поводу случившегося, как в гостиную вошла его невеста. И слова замерли у него на губах. Перед ним стояла та самая девушка, с которой он был в кабине лифта!
— Вы, кажется, уже знакомы? — спросил отец.
— Да, — пробормотал Адиль чуть слышно, — мы только что разговаривали…
— Но, к сожалению, судьба… — напомнила девушка.
— Что судьба? — перебил ее юноша. — Судьба не обманула меня. Я встретился с вами ровно в шесть часов!..
ЛЮТФИ АЛЬ-ХУЛИ
Э-эх, ребятки!...
Перевод А. Пайковой
Его полное имя, занесенное в тюремные списки и нацарапанное красными чернилами в верхнем углу карточки, укрепленной на двери камеры номер десять на седьмом этаже, — Исмаил Мухаммед аль-Хадари. Однако все, кто знал его на воле и в тюрьме, называли Абу Сиба[20] .
Если когда-нибудь тебе приходилось поздороваться с Абу Сиба за руку, ты на всю жизнь запоминал это рукопожатие. Твоя рука, опустившись в его грубую ладонь, попадала в железные тиски, сжимавшие ее с нечеловеческой силой. Как бы ты ни старался выдернуть руку, тебе это не удавалось. Ты охал, стонал, кричал. И только тогда Абу Сиба отпускал тебя, при этом из его рта вылетал прерывистый смех, сопровождаемый его любимым восклицанием: «Э-эх, ребятки!»
Абу Сиба произносил это «э-эх, ребятки!» утром, едва проснувшись, и вечером, укладываясь спать, в минуты гнева и в часы веселья, во время спора и после глубокого раздумья, которое на него находило иногда.
Те, кому довелось встретиться с Абу Сиба и провести с ним хотя бы несколько часов, рассказывают легенды о жизни этого человека. Одни клянутся Аллахом, всеми пророками и даже могилами своих близких, что знали Абу Сиба, когда он был еще новобранцем и были свидетелями такой истории.
Один из офицеров решил сделать Абу Сиба своим денщиком. Абу Сиба отказался, офицер настаивал. И тогда Абу Сиба будто бы заявил, что приехал из деревни служить солдатом, а не лакеем. Офицер взорвался и осыпал Абу Сиба ругательствами и градом ударов, но тот продолжал стоять не шелохнувшись, как гранитная скала, а офицер бегал перед ним словно крикливый мальчишка. Так продолжалось несколько минут. Вокруг собралась толпа солдат. Это еще более распалило офицера. Он выхватил винтовку у одного из них и замахнулся прикладом, но Абу Сиба отобрал у него винтовку и сломал ее о колено…
За нарушение воинской дисциплины и порчу казенного оружия Абу Сиба предстал перед судом военного трибунала и был приговорен к трехмесячному заключению на гауптвахте. Однако утром следующего дня надзиратель нашел камеру Абу Сиба пустой. Толстые железные прутья оконной решетки были выломаны…
Другие рассказывают, как Абу Сиба на глухой проселочной дороге остановил машину Савфан-бека — хозяина огромного поместья, включавшего несколько деревень.
Богатый помещик ехал, как всегда, с вооруженной охраной. Он сидел между своими телохранителями, важный и надутый, как индюк среди выводка кур. Заметив на дороге Абу Сиба, просившего шофера остановиться, он велел притормозить, боясь, что тот начнет стрелять. Когда же автомобиль поравнялся с великаном, шофер снова дал полный газ. Но Абу Сиба успел ухватиться за багажник, остановил машину и даже протащил ее несколько шагов назад. Мотор ревел, колеса вертелись, машина не двигалась.
Помещик, с которого мгновенно слетела вся спесь, и его дрожащие от страха телохранители поспешно вылезли из машины, испугавшись, что Абу Сиба выполнит свою угрозу и спихнет ее в канаву. Побросав оружие, они покорно стояли на дороге, испуганно косясь на толстую черную палку в руках Абу Сиба; кровь отлила от лица Савфан-бека, и оно стало зеленым, как окружающие поля.
Последовавший затем разговор между помещиком и Абу Сиба рассказчики передавали с особым удовольствием.
Дрожа и заикаясь, Савфан-бек забормотал:
— Добрый день, добрый день, о Абу Сиба!
Тот не отвечал, продолжая небрежно помахивать огромной палкой.
— О Абу Сиба! — взмолился помещик. — Вспомни, что у меня есть дети!..
— Почему ты беспокоишься только о своих детях? Побеспокойся и о детях других! — оборвал его великан.
— Все мои мысли о детях других людей!
— Очень нужны им твои мысли! Лучше оставь им свой кошелек. Заплати людям за работу. Они умирают с голоду на твоей земле! Отдай им их деньги, чтобы они могли накормить детей!
— Сейчас, сейчас… один момент… один момент, о Абу Сиба…
— И я тоже хочу получить свою плату, плату за этот разговор.
— П-п-п-плата твоя… сколько?
