соскочилъ съ лошади, чтобъ помочь какой-то безобразной женщин?, упавшей на дорог?, оставаясь совершенно равнодушнымъ къ толп? з?вакъ и болтуновъ — да, я любила его тогда! да, я въ ту минуту вид?ла въ немъ челов?ка, который былъ бы мн? опасенъ, им?й я несчастье быть женой одного изъ этихъ болтуновъ и ротоз?евъ.
На минуту — почему же не навсегда?
Глава пятнадцатая.
Этимъ кончалась рукопись, чтеніе которой привело Свена въ неописанное волненіе. При самомъ начал? почеркъ показался ему знакомымъ, теперь онъ узналъ почему. Однако, для большаго удостов?ренія онъ вынулъ записку, которую однажды написала къ нему Корнелія съ просьбою, прислать ей книгу и съ которою онъ съ-т?хъ-поръ не разставался, развернулъ ее дрожащею рукою и сравнилъ съ рукописью. Совершенно одинъ и тотъ же почеркъ, б?глый, прекрасный почеркъ... Но къ чему ему это вещественное доказательство? Сама исторія не ясно ли говоритъ за себя? Не подходитъ ли это все слово въ слово къ ней? Да кром? того, не жила ли она въ этой самой комнат?? Какъ легко было забыть эту рукопись на стол? при посп?шномъ отъ?зд? за четыре года предъ т?мъ?
Свенъ вскочилъ съ кровати и такъ дернулъ колокольчикъ, что только ручка осталась у него въ рук?. Посп?шное появленіе госпожи Шмицъ собственною особой на этотъ призывъ всякому показалось бы удивительнымъ, кто не былъ бы такъ сильно взволнованъ, какъ Свенъ.
— Какимъ образомъ попала вамъ въ руки эта книга, которая очевидно принадлежитъ... принадлежитъ одной знакомой мн? дам?? закричалъ онъ запальчиво при ея появленіи.
Госпожа Шмицъ до того перепугалась такого неожиданнаго вопроса, что принуждена была почти безъ чувствъ упасть на стулъ и закрыть лицо чернымъ, шелковымъ передникомъ.
— Какъ досталась вамъ эта книга? повторялъ Свенъ еще запальчив?е, не обращая никакого вниманія на н?жные нервы говорившей хозяйки.
Вдругъ она, точно наэлектризованная, подскочила на стул? и завопила:
— Господи Боже, господинъ баронъ, да в?дь я ни слова не понимаю по-англійски!
— Не все ли равно? Какъ досталась вамъ эта книга?
— Я все вамъ разскажу! восклицала Шмицъ, ломая руки: — но поклянитесь, господинъ баронъ, что вы не обличите меня, а иначе я совс?мъ пропала. Пов?рьте, только изъ любви къ вамъ я вспомнила про это писаніе, а не то давнымъ-давно сожгла бы его.
— Об?щаю все, что хотите, только разсказывайте скор?е.
— Вотъ видите ли, господинъ баронъ, продолжала госпожа Шмицъ, отирая глаза кончикомъ передника: — я самая честная женщина на св?т? и у меня только одинъ недостатокъ, что я принимаю сердечное участіе въ своихъ семейныхъ и одинокихъ жильцахъ. Угодно или н?тъ пов?рить мн?, но истинно, господинъ баронъ, вотъ уже дв? нед?ли, что я черезъ васъ глазъ не смыкала и вс? глаза выплакала. Что д?лать? Никакъ не могу себя перед?лать, чтобъ не чувствовать симпатіи къ молодымъ людямъ. В?дь изв?стна же мн? пословица: «доброд?тели нечего искать у молодежи»; но Господи Боже мой!, отчего нельзя отказаться, то надо ужъ исполнить. Точно также я всегда им?ла симпатію къ мистрисъ Дургамъ, потому что она всегда была ко мн? очень благосклонна и со мною разговаривала какъ съ равною ей особою, а вотъ видите ли, господипъ баронъ, я этимъ такъ дорожу, что...
— Къ д?лу, ради Бога, скор?е къ д?лу! закричалъ Свенъ.
— Господи Боже мой! какъ вы стали раздражительны посл? бол?зни, господинъ баронъ! Вотъ теперь я совс?мъ съ толку сбилась. Да, я хот?ла только сказать, что мн? было пріятно вид?ть, какъ вс? господа за нею ухаживали, и особенно мистеръ Уэсли, который тоже жилъ у меня и всякій божій день гулялъ съ нею п?шкомъ или катался верхомъ, а не то въ экипажахъ. Надо вамъ сказать, господинъ баронъ, что мистеръ Уэсли coвс?мъ рехнулся отъ б?шенной любви, такъ что сердце выбол?ло смотр?ть на его страданія, а именно... не принимайте этого въ дурную сторону, господинъ баронъ, но...
— Дальше, дальше! тутъ никакого д?ла н?тъ до мистера Уэсли.
— Напротивъ, очень много. Вотъ такъ мистеръ Уэсли съ утра до ночи мн? въ уши жужжалъ, какъ бы ему хот?лось знать, любитъ ли его мистрисъ Дургамъ, и что онъ головы бы своей не пожал?лъ, только бы узнать о томъ хотя одно словечко, и все говорилъ тому подобный богохульныя р?чи. Ну а тогда въ памяти моей была еще жива исторія съ мистеромъ Сорри, который застр?лился у меня въ пятомъ нумер?. Смерть я боялась, чтобъ мистеръ Уэсли такихъ же б?дъ не над?лалъ мн?! В?дь вы, господинъ баронъ, не можете себ? представить, что за народъ эти англичане; особенно если они еще на флейт? играютъ — что это за ужасные люди! Мои жел?зные горшки на кухн? ничто противъ нихъ! Сл?довательно, надо было помочь б?д?. А тутъ какъ-разъ случилось мн? вид?ть въ посл?днее время, что мистрисъ Дургамъ то и знай, что пишетъ да пишетъ. Я и спросила разъ у нея, что это она все пишетъ, а она мн? на то: «Дневникъ» Какъ услыхала я это, такъ сейчасъ и пришло мн? въ голову, что вотъ случай угодить мистеру Уэсли, еслибъ только можно доставить ему хоть на н?сколько минутъ этотъ дневникъ. А изъ романовъ-то я давно начиталась, что въ дневникахъ всегда то написано, что желательно узнать. Вотъ какъ по?хали Дургамы покататься, а я сюда — вотъ въ эту самую комнатку, господинъ баронъ — и что же? На этомъ самомъ стол? лежитъ дневникъ, который видно мистрисъ Дургамъ забыла спрятать; вотъ вамъ сущая правда, хоть сейчасъ присягнуть. Я съ книгою опять внизъ, да и жду мистера Уэсли, а сама думаю, что онъ нав?рное раньше домой вернется. А тутъ и вечеръ скоро насталъ — его все н?тъ. Я ужъ хот?ла книгу назадъ отнести, какъ вдругъ они вс? втроемъ вернулись: мистеръ и мистрисъ Дургамъ и мистеръ Уэсли. Время уже было позднее. Какъ изволитъ припомнить господинъ баронъ, это случилось въ тотъ вечеръ, когда мистеръ Уэсли внесъ на рукахъ мистрисъ Дургамъ по л?стниц?. На другой же день Дургамы у?хали, а чрезъ н?сколько дней посл? ихъ отъ?зда у?халъ и Уэсли, и все это привело меня въ такое отчаянное положеніе, что я совс?мъ голову потеряла и о книг? совс?мъ у меня изъ головы вонъ. Вотъ только теперь о ней я вспомнила, какъ увид?ла, что вы, господинъ баронъ, точно въ такомъ же злополучномъ положеніи находитесь, какъ и б?дный Уэсли. А чтобъ вы, господинъ баронъ, пов?рили, что я вполн? честная женщина, такъ вотъ вамъ и шкатулка, въ которой книга лежала.
При посл?днихъ словахъ госпожа Шмицъ вытащила изъ длинн?йшаго кармана своего платья шкатулку и поставила на столъ.
— А вотъ и золотыя безд?лушки, которыя вм?ст? съ дневникомъ лежали и за которыя я и десяти талеровъ не могла бы дать, еслибъ принесли мн? ихъ подъ залогъ.
При этомъ госпожа Шмицъ выхватила изъ другого кармана н?сколько золотыхъ вещицъ и положила ихъ на шкатулку, приговаривая:
— Теперь сов?сть у меня чиста, какъ у новорожденного младенца.
Было ли такъ трогательно ут?шительное сознаніе въ своей высокой нравственности, или для напряженныхъ нервовъ требовался облегчительный исходъ, только Шмицъ горько зарыдала и одною рукой закрыла глаза, другую же подняла къ небу, какъ трагическая героиня, принимающая ядъ въ пятомъ д?йствіи, и посп?шила скрыться за дверь.
Глава шестнадцатая.
«И все это произошло изъ-за ничего!
Я воображалъ вс?мъ быть для нея, какъ и она была для меня вс?мъ. Но я не былъ для нея вс?мъ — сл?довательно, все это было только маскарадное представленіе, въ которомъ по ошибк? отравляютъ друга и т?мъ глупымъ шуткамъ придаютъ ужасный конецъ. Такъ зач?мъ же умеръ Фрэнкъ Дургамъ? Но ему не сл?довало умирать; это я былъ лишнимъ челов?комъ, который могъ убраться на тотъ св?тъ неоплаканный и осм?янный. Боже мой! Боже мой! отчего это вышло? Разв? я желалъ чего-нибудь другого, кром? того, чтобъ
