За несколько месяцев до этого он отметил, что в 1829 г. в 381 инвалидной и этапной командах не было допущено упусков (непресеченных побегов) арестантов, в том числе в 88 командах, которые сопровождали тысячу и более человек. Рейбниц поощрил за это всех начальников отличившихся команд82. Он проявляет заботу о награждении нижних чинов знаками отличия Св. Анны и требует своевременного представления достойных, выслуживших 20 лет, «ибо знаки сии установлены, дабы возродить соревнования в нижних чинах к беспорочной службе и ревности»83.
12 ноября 1840 г. он представил «для Высочайшего осмотра» собранных при С.-Петербургском ВГБ нижних чинов, ростом не менее два аршина семь вершков, которых император велел определить в гвардейские полки. (Практика выкачивания из ОКВС рослых и физически крепких солдат и унтер-офицеров продолжается, пополнение же по-прежнему идет из армии за счет неспособных и штрафованных.)
Для лучшей подготовки солдат он приказал периодически собирать в батальонные квартиры из каждой инвалидной команды по одному унтер-офицеру и одному ефрейтору для двухмесячного обучения «образцовым фронтовой и гарнизонной службам»84.
В Таврическом батальоне по повелению императора сформированы два полубатальона с резервом для укомплектования батальонов Черноморской линии85.
Рейбниц поддержал инициативу окружного генерала 8-го округа г.-м. Катаржи и командира Херсонского внутреннего гарнизонного батальона, создавших у себя школу на 40 человек для обучения нижних чинов грамоте, велел перенять этот опыт, чтобы можно было затем готовить грамотных унтер-офицеров. В программу обучения в школе входили: Закон Божий, чтение и правописание, арифметика («до дробей»), обязанности солдат «к долгу своему». Экзамены принимались в присутствии губернатора, коменданта, других военных и гражданских чинов86.
Командующий ОКВС обратил серьезное внимание на накопление и использование артельных солдатских сумм. Еще Капцевич приказал расходовать их только по назначению, «не прикасаться» к ним. Рейбниц принял меры к «приращению» этих сумм. Предварительно он обследовал состояние «экономических солдатских денег» и отметил, что «суммы этой состоит весьма незначительное число», в некоторых батальонах «нет даже и ста рублей серебром». Рейбниц предписал «всеми возможными мерами стараться к умножению солдатский экономической суммы, извлекая даже пользу и из огородных овощей, остающихся от избытка в продовольствии нижних чинов, кои помещены в казармах или имеют кухни, где готовится им общая пища, через выгодную продажу оных, тем более что сумма эта идет на улучшение пищи самим же нижним чинам»... «Я вполне уверен, – заключает командующий, – что каждый попечительный начальник, пекущийся о благе своих подчиненных, всегда найдет возможность приискать средства к приобретению вольных заработков, чего легко может достигнуть, если вникнет и обратит самое ближайшее внимание к нуждам солдата и сим самым не поставят меня в необходимость впредь напоминать им о прямой их обязанности»87.
8.VII. 1840 г. император утвердил Положение о запасном капитале внутренней стражи, который образуется из сбережений «при постройке рекрутского обмундирования», а также «из городских и земских повинностей», приращивается процентами в кредитных учреждениях, где он хранится, и расходуется для улучшения содержания чинов корпуса. Проценты используются на столовые деньги офицерам и мясные порции нижним чинам.
Это было значительным подспорьем в улучшении материального положения офицеров и, одновременно, стимулом их старания на службе (что делалось по спискам каждый год), и в снабжении солдат и унтер-офицеров дополнительными мясными продуктами88. Распределением сумм, полученных от процентов запасного капитала, занимался корпусной штаб. Рейбниц контролировал этот процесс.
Рейбниц был сторонником казарменного расположения войск, отмечая преимущество такого вида расквартирования. Житье на обывательских квартирах расшатывало дисциплину и очень часто вело к ухудшению питания, болезням. Большое внимание он уделял служебной деятельности, организации сопровождения рекрутов и конвоирования арестантов.
Однажды во время инспектирования в г. Владимире Рейбниц обратил внимание на сопровождаемую штабс-капитаном партию малолетних евреев, найдя их плохо одетыми, изнуренными, больными. В пути до Владимира было оставлено пятеро больных, во владимирский лазарет попало 38 ребят. Рейбниц был возмущен. Он увидел причину этого в том, что партионный офицер «сложил с себя заботы о лучшем продовольствии рекрут, выдавал им на руки кормовые деньги и предоставил искать пищу по собственному их произволу». Многие по малолетству не смогли найти сытную еду, «ели что попало и расстроились в здоровье». Рейбниц приказал заменить офицера и в изданном по этому поводу циркуляре предупредил всех офицеров, чтобы не были равнодушными к рекрутским партиям, особенно из малолетних, назначать лучших солдат, «ибо каждый согласится, что ничего нет необходимее для детей и неопытного рекрута в дороге, как хороший дядька, могущий быть примером в опрятности и нравственности; могущий дать им доброе наставление и предусмотреть нужды их, так как партионному офицеру невозможно успеть во всем, но надобно, чтобы и конвойные его имели попечение о сбережении здоровья рекрут»89. Как не вспомнить при этом жуткую картину, описанную А.И. Герценом в книге «Былое и думы»90, про таких же малолеток-кантонистов, не выдерживавших длинной дороги и мрущих в пути. Рейбниц требовал от своих подчиненных гуманного отношения к рекрутам вообще и к малолетним рекрутам в особенности.
Как старый служака, Рейбниц старался максимально использовать возможности для военного образования солдат. Он требует «не упускать зимнее время» и заняться одиночным обучением «фронтовой службе» для «правильной пригонки мундирных и амуничных вещей». Для этих целей он велит батальонным командирам «собрать в батальонные квартиры определенное число нижних чинов и заняться их обучением по шеренгам, потом поротно, а офицеров и унтер-офицеров на восьмирядном учении приготовить твердо знать батальонный строй, по правилам рекрутской школы и по уставу пехотной службы, потом свести батальон для батальонного учения и в особенности обратить полное внимание на спокойствие в теле, полноту шага, как на тихом, равно и скором шагу, на живость и правильность ружейных приемов нижних чинов, и к осмотру... представить батальоны и команды твердо знающими фронтовую и гарнизонную службу, равно и обмундированными по изданным образцам, рекрут же обучить цельной стрельбе, первоначально холостыми, а после с боевыми патронами, наблюдая, чтобы они правильно прикладывались и метко прицеливались»91.
Судя по приказам, изданным в период командования ОКВС Рейбницем, он мало отдавал под суд провинившихся людей, однако число военно-судных и следственных дел, поступивших в Главное военно- судное управление (в генерал-аудиториат), не уменьшается, значит, это, в основном, были старые, только оформленные при его командовании дела.
В 1840 г. их накопилось 34 (из 101 дела), в 1841 г. – 33 (из 95), в 1842 г. – 47 (из 108). Рейбниц проявил себя заботливым начальником, по-отечески относился к солдатам и по-товарищески к офицерам. Этому научил его богатый фронтовой опыт. Придумывать что-то новое он, видимо, не намеревался, но очень старался вникнуть в жизнь своих подопечных, помочь им по мере возможности, чтобы как-то облегчить их нелегкую службу. О его заботе о подчиненных свидетельствует, к примеру, такой факт. В ноябре 1842 г. после очередного вояжа по российским просторам он подал рапорт военному министру генерал-лейтенанту А.И. Чернышеву с просьбой разрешить из приумноженных сумм запасного капитала корпуса выдать деньги на улучшение питания нижних чинов Тамбовского внутреннего гарнизонного батальона «по случаю в прошлом году в той губернии неурожая и дурного приварка от домохозяев по сему ими производимого». В столь же трудном положении находились и многие другие батальоны. Одновременно командующий ОКВС сообщил и о затруднительном положении, в котором оказался и корпусной штаб. За наем помещения, отопление и освещение ассигнуется 1142 руб. 85 5/4 коп., а расходуется до 3000 рублей (и тогда, оказывается, за все приходилось платить!). Он просит также
