нами было бы не произведение искусства, но явление лингвистического порядка, условный знак, и
с другой стороны, если бы искусство было исчерпывающим воспроизведением природной вещи, оно не носило бы знакового характера.
Но если в искусстве сохраняется ощутимая связь между знаками и природными вещами, то это
происходит, несомненно, потому, что иконичность предоставляет искусству возможность обрести
семантику, и если иконическое изображение все же знак, то это потому, что оно так или иначе
воспроизводит тип артикуляции словесного языка. Эти воззрения, высказанные в беседах по радио
в самом общем виде, более строго и последовательно излагаются во Введении к 'Сырому и
вареному'.
3.
Соображения ученого при этом весьма просты: в живописи, как и в словесном языке, можно
выделить единицы первого членения, носители значений, которые могут быть уподоблены
монемам (очевидно, что Леви-Строс имеет в виду узнаваемые образы, т. e. иконические знаки), а
на втором уровне членения выделяются эквиваленты фонем — формы и цвета, носители
www.koob.ru
дифференциальных признаков, лишенные собственного значения. Нефигуративные течения в
живописи считают возможным обойтись без первого уровня, удовольствовавшись вторым. Они
попадают в ту же самую западню, что и атональная музыка, утрачивая всякую способность к
коммуникации, становясь одним из самых больших заблуждений нашего времени — 'претензией
на создание знаковой системы с одним уровнем артикуляции'.
Леви-Строс достаточно проницательно судит о проблемах тональной музыки, в которой он
признает наличие элементов первого ряда, интервалов, нагруженных значением, и отдельных
звуков как элементов второго членения, приходя в конце концов к ряду слишком ортодоксальных
выводов.
1) Нет языка, если нет двойного членения.
2) Двойное членение устойчиво, его уровни не допускают замены и не меняются местами, оно
основывается на определенных культур-
146
ных соглашениях, которые, в свою очередь, отвечают каким-то глубинным природным
движениям.
Этим ортодоксальным выводам мы противопоставляем (аргументацию см ниже) следующие
утверждения:
1) У коммуникативных кодов бывают разные типы артикуляции, а бывают коды вообще без нее: двойное членение не догма.
2) Бывают коды, в которых уровни артикуляции не неизменны 27, и если регулирующие код
системы отношений как-то укоренены в природных явлениях, то очень глубоко, в том смысле, что
различные коды могут отсылать к некоему Пра-коду, который всех их обосновывает Но
отождествить этот соответствующий природным началам код, скажем, с кодом тональной музыки, хотя всем известно, что он сложился в определенную историческую эпоху и западное ухо с ним
освоилось, и отвергать атональную систему как не отвечающую задачам коммуникации, а равно и
нефигуративную живопись, это то же самое, что уравнивать какой-нибудь язык с возможным
языком мета-описания.
4.
Распространять принципы тональной музыки на музыку вообще — это все равно что считать, что
с французской колодой из пятидесяти трех карт (52 карты плюс джокер) можно играть только в
бридж, т. e. что их комбинаторные возможности исчерпываются кодом игры в бридж, который, вообще- то говоря, является субкодом, позволяющим сыграть неограниченное число партий, но
