Lost structure

еленный звукоряд указывает на означаемое 'лошадь', и нарушение которых приводит либо к

изменению смысла, либо к его утрате.

III.2.

Напротив, на уровне графического представления я располагаю великим множеством способов

изобразить лошадь, намекнуть на нее с помощью игры светотени, обрисовать кистью ее контур, изобразить самым натуральным образом, при этом лошадь может стоять, бежать, скакать, вставать на

дыбы, пить, есть и может быть изображена в профиль, в трехчетвертном повороте и т. д. Правда и то, что я могу произносить слово 'лошадь' на сотне различных языков и диалектов, но сколько бы их ни

было, выбрав тот или другой, я должен произнести слово 'лошадь' вполне определенным образом, в то

время как лошадь можно нарисовать на сотни ладов, которые невозможно предусмотреть; языки и

диалекты понятны только тому, кто взялся их выучить, тогда как сотни способов нарисовать лошадь

могут быть наилучшим образом применены также и тем, кто никогда их не изучал (при этом, конечно, необходимо наличие хотя бы слабого кода, без которого узнавание вообще невозможно).

??.3.

С другой стороны, мы выяснили, что иконические коды все же существуют. Мы, стало быть, оказываемся перед фактом существования крупных кодификационных блоков, в которых, однако, вы-

деление элементов артикуляции является затруднительным. Можно попытаться провести ряд проб на

коммутацию, выясняя при каких изменениях профиль лошади еще узнаваем, но эта операция

позволяет идентифицировать иконический код на бесконечно малом его участ-

136

ке, а именно там, где объект условно изображается с помощью контура 14.

Иконическая синтагма зависит от столь сложных контекстуальных отношений, что в ней трудно

отделить смыслоразличительные признаки от факультативных вариантов. И это, среди прочего, потому, что язык устанавливается путем членения звукового континуума на дискретные единицы, в то

время как иконическое изображения часто использует цветовой континуум, не членимый на

дискретные единицы. Так обстоят дела в мире визуальных коммуникаций и по-другому, например, в

мире музыкальных сообщений, где звуковой континуум заранее расчленен на дискретные

смыслоразличительные единицы (звуки гаммы), и если современная музыка уже этим не до-

вольствуется, возвращаясь к использованию звуковых континуумов, смешивающих звуки и шумы, то

именно это и позволяет приверженцам традиционного отождествления коммуникации с языком поста-

вить вопрос (разрешимый, но существующий) о коммуникативности современной музыки 15.

III.4.

В континууме иконического знака мы не в состоянии вычленить дискретные смыслоразличители, навечно разложив их по полочкам, они варьируются: то это большие синтагмы, опознаваемые бла-

годаря конвенции, то маленькие отрезки линии, штрихи, точки, пробелы, например, на рисунке

человеческого профиля, где точка — зрачок, веко — дуга, и мы знаем, что в другом контексте те же

самые точка и дуга будут изображать, предположим, банан или виноградину. Следовательно, знаки

рисунка не являются единицами членения, соотносимыми с фонемами языка, потому что они лишены

предзаданного позиционального и оппозиционального значения, сам факт их наличия или отсутствия

www.koob.ru

еще не определяет однозначно смысла сообщения, они значат только в контексте (точка, вписанная в

миндалевидную форму, значит зрачок) и не значат сами по себе, они не образуют системы жестких