Стихотворения и поэмы

…по Тверской отправился в Кремль…
полюбовавшись старым красавцем Кремлем…

Т. Шевченко, 20 марта 1858 г.

«Красавец древний, Кремль могучий,
Ты возникаешь предо мной
Зубцами башен и стеной,
Как воин, землю стерегущий,
Всю землю битв, бунтов и мук,
Восстаний гневных, сил подспудных,
Отчизну работящих рук,
Мятежную в веках бессудных.
Россия шпили возвела
Не для проклятого и злого
Гнездовья черно-золотого,
Не для двуглавого орла.
Тот день настанет — да, настанет!
Орлы со шпилей упадут.
На эту площадь солнце глянет,
Народы с песнями придут…
О нет, не царская корона,
Не бастионы вкруг хором,—
То сил народных оборона,
Чела народного шелом.
Затем и кланяюсь я ныне,
Затем взволнованный стою
И перед древнею святыней
Снимаю шапку я свою…»
Остановившись пред вратами,
Он думой тайною пылал
И зорко серыми очами
Всю летопись камней читал.

Тараса пламенные очи!
Под тенью этих чистых вежд
Таилась, зрея и пророча,
Безмерность мыслей и надежд,
И отблеск клятвы раскаленной,
И мужественный жар борца,
И ласка нежности влюбленной,
И строгий холод мудреца,
Пустынь и тюрем безголосье
И горький дар кровавых слез —
Всё, что в глазах его слилося.
Он нерастраченным пронес.
Как прозорливы эти очи!
Не погасят таких очей
Ни смертный сумрак царской ночи,
Ни ужас каторжных ночей.
На палача, на смерть смотрели
Из-под густых они бровей,
Народной правдою горели
В мятежной зоркости своей.
В пустыне голой, в дни невзгоды,
В жестокой каторжной дали
Они почтили, как могли,
«Поборников святой свободы»,[54]
За сто земель в глухие годы
Звезду еще одну нашли —
Звезду Полярную! Бывало,
Черты знакомого лица
Перо художника-борца
На рукописи рисовало.

Тарас задумался. Поплыл
Великопостный звон Ивана,
Как будто глухо из тумана
Ночной зловещий филин выл.
Обшарпанные люди сбились
В пролете башенном глухом —
Кто в церковь, кто на суд явились,
Кто шел с молитвой, кто с грехом.
Платочки, шапки и треухи,
Изорванные колпаки,
Лакеи, бабы, молодухи,
Калеки, старцы, мужики —
Люд разноликий, пестрый, странный,
И, всех унылей и страшней,
Шли с костылями ветераны
Из севастопольских траншей.
Они тянулись в Кремль, месили
Снег рыхлый, взболтанный весной,
Ругались в горе и бессилье —
Народ забитый, крепостной.

А вот и он — в коляске старой
Иль в дрожках, запряженных парой,
Сановный иль чиновный муж,
Владелец сих ревизских душ.
«Пади, пади!» — из тарантаса