И на распутье двух дорог Козак въезжает в хуторок. Здесь, возле хаты у плетня, Поставил потного коня. Но времени на отдых нет… И на прощанье молвил дед: «Сынок, в дороге не зевай! Забилась татарва в наш край. Немало хищников сюда Шлет за добычею Орда». Козак в пистоле взвел курок. Коня козак пришпорил в бок. Конь, отдохнув, ускорил бег. С дубов упал пушистый снег. И вдруг — как молния светла — Вонзилась в древний дуб стрела. Вперед! Метнулся конь, летит. А сзади лес ревет, свистит. Но ждет, продравшись сквозь кусты, Татарин у лесной черты, Блеснул зубами, гикнул: «Гей!» И вот аркан взвился, как змей. И дернулся козак в седле, Рванул — нельзя: плечо в петле. Чуть не свалился он с седла. Но мигом сабля рассекла Тугой, закрученный аркан. Он взвел пистолю. Басурман Качнулся, двинулся вперед И рухнул в снеговой замет. Гонец в селе укрыл коня. Насилу он дождался дня. И снова путь: леса, поля,— Черниговская шла земля. Следы пожаров. Битый шлях. Козачьи стражи на полях. Меж тем угадывал козак Людской молвы и слухов знак: На эту землю снарядил Свои разъезды Радзивилл: Пускай, надолго присмирев, Холоп запомнит панский гнев! На третий день пути в лесу, В глухую въехав полосу, Козак увидел пред собой Отряд рейтаров голубой. Те спешились и впятером Осматриваются кругом. Он пролетел бы мимо них, Да панский прихвостень в тот миг Заметил шапку козака, Червонный шелк его шлыка. И весь отряд по лозняку Вдогон помчался козаку. Один пальнул, другой пальнул. Пошел снегами дальний гул. И дали дальние гудят. Споткнулся конь, рванул назад, И пена капает с удил. Тут наобум он своротил С дороги на поле. Но вдруг Упал козацкий верный друг. Козак залег за скакуном. Рейтары мчатся напролом. Стреляй, козак! Один готов. Другие рыщут меж кустов. Блеснул оттуда выстрел их. Козак молчит. Козак притих. Всего три пули у него, Гостинцев только и всего. И выстрел вновь загрохотал — Двух всадников недосчитал Пан Радзивилл. Но у гонца Ползет шнурочком кровь с лица. «Ужели в поле упаду, В Москву с посланьем не приду?» Нет, он не сложит головы, Он доберется до Москвы! Ни князь Литвы, ни польский пан,
