Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахио дагестанских войнах в период Шамиля

От этих слов задрожало тело Юнуса, его кинуло в жар, и рука потянулась к кинжалу с намерением убить этого проклятого. Но он вооружился терпе­нием, жалея этого ребенка — Джемаль ад-Дина. Он подумал и сказал про себя: „Я посмотрю, и если эти [русские] сделают Шамилю что-либо неприятное, то я останусь при своем убеждении и буду готов для нападения и героизма'. Он подавил в себе волне­ние, его грудь остыла и кровь успокоилась.

Проклятый понял происходившую в Юнусе борьбу и приказал переводчику вывести его из палатки. Но Юнус не вышел до тех пор, пока не высказал ему все то, что накипело у него в груди и накопилось на языке, об их измене и нарушении договоров. Только после этого он отправился с Джемаль ад-Ди-ном в палатку чаландара. Когда он туда вошел, то бывшие там, из уважения к нему, перестали курить, чем занимались до его прихода.

Юнус им сказал: „Не бросайте ради нас ничего того, что вы делаете, так как и мы не бросим ради вас ничего из наших поступков'.

Когда чаландар увидел его опечаленным, то он похлопал его по спине и сказал: „Не печалься. Вы ведь рабы аллаха всевышнего и покорные ему люди. Он хранит вас и вашего Шамиля от вреда и стра­ даний'.

Юнус ему ответил: „Да, мы верим, что аллах всевышний предопределил все то, что происходит в мире еще до создания этого мира. Мы верим в то, что нам не будет причинено вреда вашей много­численностью и превосходством сил, больше того, что предопределил аллах всевышний в вечности'.

В это время вернулись солдаты оттуда, куда они ходили. Они были радостные, смеялись, пели и играли.

52

}i все это потому, что солдаты радовались миру. 'Что же касается отступников, чтецов и . пр., то рри сообщении о мире помрачнели их лица, глаза Проливали слезы, а сердца наполнялись страхом. I Конец.

В один из дней, после утренней молитвы Юнус был на молитве. И вдруг чаландар поднялся, сделал |: семь земных поклонов и обратился с молитвой J [к аллаху]. Затем он посмотрел на Юнуса и сказал: |i „Истинно, ваше повиновение и покорность аллаху всевышнему возвращается вам добром, а наше повиновение царю — нет в нем никакой пользы'. И так он неоднократно увещевал Юнуса, как истый поучающий мусульманин и успокаивал его сердце.

Когда Юнус достоверно узнал, что желание рус­ских— бороться с Шамилем всяческими способами, то он стал подыскивать верного человека, который смог бы сообщить об этом Шамилю.

Однажды чаландар сказал ему: „Граф приказал, чтобы ты пошел и привел [из Ахульго] свою жену и всех тех, кто находится с ней, а также семью Муртади Али ал-Чиркави [находившегося у русских в заключении] и вам за это будет большое жалова­ние и бесконечные блага от нашего царя. Постарайся также привести оттуда и других с их семьями. Сообщи им о том, что им так же будет оказано подобное же благодеяние предпочтительно очередности их при­хода'. Он долго говорил на эту тему, и Юнус, наконец, ясно понял, что русские хотят оставить там Шамиля одного одиноким.

Юнус стал отговариваться, чтобы чаландар не понял его действительных намерений. Он сказал: „Но они не разрешат мне вернуться'. — „Посланцев не сажают',—убеждал его чаландар. „Но ведь этот ребенок будет скучать среди вас', — отговаривался Юнус.

52

Тогда чаландар позвал Муртади Али, чтобы он находился при Джемаль ад-Дине. Юнус попрощался с Муртади, оба заплакали, и он отправился в сопро­вождении офицеров. Русские при встрече приветство­ вали его поклонами. У окопов офицеры остались, а Юнус отправился к Шамилю и тайно сообщил ему обо всем. При их беседе присутствовал только один Тахир ал-Унцукулуви. Шамиль сказал: „Я знал еще раньше, [что так будет]'.

Затем пришла весть о том, что чаландар зовет Юнуса в окопы. Юнус нашел его беседующим с Барти- ханом о посылке Шамиля. Но тут прокричали преждевременно призыв к вечерней молитве, и Барти-хан ушел обратно, сказав: „Поговорим завтра'.

Чаландар обратился к Юнусу: „Иди [сюда] и пойдем обратно'. Но Юнус отговаривался тем, что он уговорит и приведет тех [кого ему приказали] „Завтра придешь для этого', — сказал чаландар. „Сейчас иду, — сказал Юнус,—только возьму свое ружье'.— „Ну, иди и приходи', — согласился чаландар.

Юнус вернулся к Шамилю и просил у него раз­решения остаться с ним. Посланцы чаландара при­ ходили к Юнусу один за другим, но он не уходил. А когда чаландару сообщили, что Юнус и не вер­нется, то он топнул ногой о землю и ушел обратно [из окопа, где он поджидал Юнуса]. Конец.

Неверные начали сражаться, после того как про­вели в вышеописанных переговорах около трех дней, и за это время увидели истощенность товарищей Шамиля, слабость их сил, многочисленность раненых и больных среди них, разрушенные границы и все их слабые незащищенные места. Об этом всем им сообщили отступники, которые все время ходили к ним от лица этого проклятого графа под видом посредников в переговорах о перемирии.

Русские с силой обрушились на них, разрушили пушечными снарядами все укрепленные преграды.

53

Войска Шамиля оказывали им сопротивление, несмотря на все великие несчастия, в течение недели, исправляя по ночам, по мере своих сил, то, что раз-ушалось русскими днем. Они ослабли и изнемогли т этого и были раздражены трудностями этого мира до того, что соперничали друг с другом в стремле­нии умереть и просили смерти, а умершего рассматри­вали как вошедшего в рай и смотрели вслед ему [с завистью].

В один из этих дней Шамиль сидел на открытом месте на виду у врагов. Он посадил своего малень­кого сына Гази Мухаммеда к себе на колени. Рядом с ним, укрывшись за скалой, находился дервиш Hyp Мухаммед ал-Инхови. Шамиль завидовал его оди­ночеству, так как не было у него заботы о своей семье. Родственники дервиша находились у себя в родном селении. Тогда Шамиль сказал про себя, обращаясь к аллаху, которому присущи мощь и вели­чие: „О, господи, этот ребенок — самое дорогое существо для меня. Так пошли же мне смерть пулей в середину моего лба, а затем уже и [смерть] этому ребенку'.

Он сильно желал дозволенной [аллахом] смерти, а она не приходит, кроме как по желанию аллаха всевышнего. Да и как же бы захотел мудрый и могуще­ственный аллах смерти Шамиля и Гази Мухаммеда. Ведь он возложил на них то, что он хотел в отноше­нии избиения враждующих неверных, покорения отступников, возвышения ислама и установления через них [Шамиля и Гази Мухаммеда] дела мусуль­ман и в здешней и будущей жизни. Об этом мы упомянем дальше, если захочет аллах всевышний. А ведь аллах, да возвеличится и прославится он, говорит в своей книге: „А что касается того, что полезно людям — оно остается на земле'.1

Коран. 13]?.

53

Глава о выходе Шамиля из Ахульго и о том* что он испытал из трудностей и облегчений, пока не достиг селения Шубута

Когда аллах всевышний пожелал обнаружить то, чему предопределено сбыться, то „расширилась там дыра для чинящего ее',1 „сошлись два кольца под­пруги' 2 и „перевесилась одна сторона перемета'. Народ перестал укреплять границы, собираться и при­сутствовать на месте битвы.

Шамиль оставил приказ и запрещение. В то время они уже не действовали на них [осажденных]. В по­ следний день присутствия осажденных на поле битвы Шамиль устремился к месту битвы с намерением не вернуться из нее. Сражающимся же он сказал, что находится с ними для приказаний и запрещений [т. е. для руководства битвой]. Но аллах всевышний сохранил от гибели его и некоторых мужчин и жен­щин— его сестру, тетку по матери и других. Затем, ночью, те, кто оставался там — мужчины, женщины и дети, — спустились в ущелье у подножия горы. Они давили, топтали ногами и калечили Друг друга. Своего сына Гази Мухаммеда и семью Шамиль послал вслед за спускавшимися, а сам намеревался пасть там смертью праведника за веру. Он спросил своего товарища Юнуса: „А ты что будешь делать?' — „Сделаю то же, что сделал ты', — ответил Юнус. Затем Шамиль приказал своему слуге Салиху убить его лошадь в конюшне, чтобы не завладел ею враг. Слуга вышел. Когда он подошел к лошади, то она повернулась к нему и заржала. Он сжалился над ней и не смог ее убить. Затем вышел Шамиль из дому в боевом снаряжении, оставив там свои книги и все пожитки. Он ударил рукой по книге „Инсан ал-уйун', переписанной известным ученым