Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахио дагестанских войнах в период Шамиля

поутру правоверным, а при наступлении вечера становится кафиром [неверным],1 так что народ оказывается в'двух лагерях: лагерь веры — нет в нем лицемерия, и лагерь лицемерия — нет в нем веры. А когда будет так, то ожидай антихриста сегодня или завтра'.

Слова Аб дуллаха „ Мы были восседающими' значат „мы сидели'.

„Он вспомнил «межусобицу подстилок»' — [по этому поводу] ал-Хаттаби сказал: „«Межусобица» поста­влена в грамматическую связь с «подстилками» по при­чине ее постоянства и длительности пребывания; гово­рят о человеке, который постоянно находится у себя в доме и не выходит из него, — «он — подстилка [у по­рога] своего дома», потому что подстилка расстилается и остается на своем месте до тех пор, пока не будет убрана. Допустимо, что эта межусобица действительно похожа на подстилки вследствие черноты ее цвета и ее мрачности'.

„Она есть — бегство' значит, что люди бегут один от другого вследствие того, что происходит между ними из битв.

„Хараб [грабеж]' с „а' после „х' и „р'—забрать имущество несправедливо.

„Межусобица «сарра» [грыжи]'2 с „а' после „с'. Это болезнь, которая поражает верблюдицу в пупо­ вину, тогда говорят: верблюдица — сарра, т. е. у нее болезнь пуповины. Смысл этого слова может значить происшедшую в народе такую межусобицу, которая вызывает в груди боль от печали и постигающего народ вреда.

„Дымление ее' — „ее дым '.Это указывает на то, что распространялись эти межусобицы через посредство

18 А. М. Барабанов

137

„мужа из семьи моего дома', но не „из моей семьи', потому что если бы было „из моей семьи', то этот муж не возбудил бы межусобицы. Это значит, что он в род­ственной связи с „семьей моего дома', однако в дей­ствительности не „со мной'.

„Затем народ сошелся на одном человеке «как реб­ро на бедро»'. Ал-Хаттаби сказал: „Это — пословица и значение ее — дело, которое несправедливо и не твер­до и это потому, что бедро не опирается на ребро, а ребро не носит бедро'. В главе „Соответствий и сообразностей' сказано: „Когда кого-нибудь харак­ теризуют, говоря «он опирается как ладонь на руку, а рука — на локоть» и тому подобное, то хотят сказать, что этот человек недостоин власти и она им не будет установлена правильно'.

„Затем «межусобица сумрака» — она не оставила никого из этой общины без того, чтобы не надавать ему пощечин'. Сумрак — это уменьшительное слово от „мрак', т.е. беда, — так называют беду вследствие ее мрачности. Пощечина — это удар по лицу внутрен­ней стороной кисти руки. Смысл этого слова заклю­ чается в том, что следы этой межусобицы достигали каждого из тех, кто тогда присутствовал или прини­мал в ней участие.

„Так что народ оказывается в двух лагерях'. Лагерь — палатка. Это значит, что народ того вре­мени оказался [разделенным] на две группы — искренний мусульманин и полный кафир [неверный]. Конец).

Другое заключение

Сообщил Мухаммед ал-Касыр ал-Индирии соста­вителю этой книги следующее: „Эти управители русских хотят поднять и возвеличить Шамиля и не хотят его унизить и сделать презренным. А дока­зательство этому в следующем. Между мною и кня-

137

зем Чавчавадзе — дружба. Однажды, уже после отъезда Шамиля отсюда к русскому царю, я посетил князя и встретил стоящего пред ним чтеца, бывшего ранее приближенным у Шамиля и часто его заменявшего. Чавчавадзе усадил меня подле себя и, положив руку на мое плечо, спросил: «Почему ты не спро­сишь меня о твоем приятеле Шамиле?» Я ответил: «Поистине я не знал, что ты имеешь связь с Шамилем». Тогда он сказал: «Я не имею с ним связи, но до меня дошли сообщения о нем». Тогда этот стоящий чтец сказал, что в последнее время, т. е. сейчас, Шамиль стал малоумным.

Чавчавадзе заявил: «Сейчас в России распростра­нено [мнение] о совершенстве ума Шамиля и его храбрости. Да и как же иначе, ведь он вытерпел борьбу с царизмом на протяжении 25 лет, а рус­ский царь не вытерпел этого в течение такого времени и [пошел] на мир»'. Конец.

Рассказывал мне человек, заслуживающий доверия, о том, что когда русский Николай объезжал области своего государства в 1253 [1837/38] г., то [повсюду] его встречала знать. И вот его встретил юноша, сын шаха шиитов. Николай спросил его об его отце. Тот ответил: „Он управляет таким-то вилайе­том'. Тогда Николай сказал: „Что за народ! Они занимают его для такого мелкого дела, унижая его'.

Юноша ответил: „Да, они — небольшая община, как Дагестан'. Он намекал на затруднения Нико­лая в Дагестане.

Упомянутый Мухаммед ал-Касыр сообщал о том, что Чавчавадзе рассказывал ему о разговоре Шамиля с их архиереем, а архиерей — величайший из всех монахов у них. Чавчавадзе сказал: „Он [архиерей] у 'нас выше, чем царь'. Шамиль спросил у архи­ерея: „А разве не в обычае аллаха всевышнего пред­писание предшествующего пророка заменять зако­

18*

138

нами пророка, приходящего после? Ведь были заменены некоторые скрижали другими. Затем пред­ писание скрижалей было заменено Пятикнижием Моисея, и Пятикнижие, в свою очередь, было заме­нено Евангелием'. Архиерей ответил: „Да это так'. — «Так почему же, — спросил Шамиль, — вы не признаете замену Евангелия Кораном? Дайте его',—добавил Шамиль. „Предположи, что это так, и мы оставим это дело в стороне'. Затем пошли и принесли Евангелие, переведенное на арабский язык. Шамиль сказал: „Это [Евангелие] запрещает вино, свинину и прелюбодеяния. А вы не поступаете сообразно с ним'.

Тогда Чавчавадзе сказал: „А не нужно ли было этому архиерею сказать Шамилю следующее — а разве нет в вашем Коране того, что вы не исполняете?'

„Да, в Коране много есть из того, что мы не исполняем', — подтвердил этот стоящий чтец.

Я же сказал: „Мы подлинно делаем то, что пред­писано Кораном; мы совершаем молитву, платим закят, соблюдаем пост Рамадана, воздерживаемся от прелюбодеяния и несправедливости. А если укра­дет укравший, или выпьет пьющий, то это от их порочности'.

Чавчавадзе положил руку на мое плечо и сказал: „Истинно, ты Мухаммед будешь у меня также при­ тязающим на это'.

Это • же сообщение рассказывают по-другому. Было напечатано в русских газетах, которые прихо­дили в Темир-хан-шуру, о том, что этот архиерей пригласил Шамиля вместе с русским царем в свой дом в гости.

Шамиль нашел его дряхлым стариком и спросил: „А разве нет у тебя жены?' — „Нет', — ответил архиерей. „Почему же ты не женился?'—спросил опять Шамиль. „Истинно, наш пророк Иисус, да будет над ним молитва и мир, не был женат',—

138

ответил архиерей. А его дом был украшен сосудами, лампадами и покровами из золота и серебра.

Тогда Шамиль спросил у архиерея: „А разве были у вашего пророка Иисуса подобные этим сосуды, лампады, покровы и дом?' — „Нет', — ответил архи­ерей.

Тогда Шамиль сказал: „ Почему же только в чистом безбрачии ты следуешь своему пророку, но не следуешь ему в отношении этих вот вещей'.

Архиерей смутился и вынужден был замолчать. Передают также, что царь сказал Шамилю: „Что касается пяти молитв, то они установлены в вашей вере. А что же это за молитвы, которые вы совер­шаете до и после?' Шамиль ответил: „Они подобны множеству лампад, которые вы зажигаете в одной какой- нибудь комнате'. Конец.

Дополнение о возвеличении и почтении, оказанных имаму Шамилю и его спутникам

Это было со стороны великого царя после пре­кращения надежды на почет и прославление и после того, как завистники Шамиля уже были убеждены в том, что он совсем унижен и подавлен. Я выбрал это дополнение из „Сути разъяснений', которые со­брал шурин [и зять] Шамиля и его товарищ благород­ный сын устаза Джемаль ад-Дина Абд ар-Рахман, родовитый сеиид, вернувшийся от Шамиля.

Когда по заключении мира Шамиль со своей семьей отправился с Гуниба на гору Кахаль, то его с