Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахио дагестанских войнах в период Шамиля

семьей расположили рядом с генералом в велико­лепной палатке. В этой палатке было столько различ­ных ковров и другой хорошей, драгоценной и кра­сивой мебели, что даже нельзя выразить словами, [букв, не расскажет о них языком никакой говорящий]. Нам тотчас представили повара-мусульманина, дабы мы были избавлены от их пищи. Нам доставили пре­

139

красную пищу и различные вкусные фрукты на золо­тых и серебряных блюдах.

И я думаю, — говорит Абд ар-Рахман,—что зави­стники Шамиля, когда увидели почет, оказанный Шамилю, то были наполнены и задыхались от гнева, затаившегося в их душах от силы их враждебности к нему. Конец.

В то время, когда Шамиль находился в этом состоянии благоденствия и полного досуга, пришел однажды к нему полковник Али-бек ал-Яхсави, он был переводчиком между Шамилем и генералом, и сказал: „Меня послал к тебе генерал для того, чтобы сосчи­тать членов твоей семьи, дабы доставить им достой­ные подарки и дорогие награды'. Шамиль сообщил ему то, что от него требовалось, и Али-бек вернулся обратно.

На следующий день пришел опять этот перевод­чик к имаму с подарками от графа и разложил их перед ним и, показывая их имаму, говорил — это тому-то, это тому-то и т. д. Среди подарков были двое часов, украшенные бриллиантами, а брил­лианты — это драгоценные камни, известные среди нас под именем алмазов. Эти часы были предназна­чены для каждой из жен имама—нашей сестры Захидат и обращенной в ислам Шуаванат. Каждые из этих двоих часов стоят по тысяче рублей по уме­ренной цене. Два кольца для двух замужних доче­рей Шамиля, моей жены Нафисат и жены моего брата Фатимат. Две булавки, прикалываемые к платью на груди, украшенные также бриллиантами, которые [предназначались] так же, как и кольца, двум супру­гам двух сыновей имама — Каримат и Аманат. Дорогая шуба для имама, стоящая у русских 2 тысячи рублей. Эта шуба принадлежала генералу, и он пожаловал ее имаму, усиленно стараясь оказать ему почтение. Затем мы отправились с горы Кахаль в крепость Темир-хан-шуру. Во время пребывания там мы ничего

139

не видели от русских, кроме возвеличения и такого почета, что даже и рассказать невозможно.

Когда имам, направляясь к султану Москвы, спу­стился на равнину, то один чтец из жителей равнины упрекал его за то, что он сдался русским и не искал смерти [в битве]. Имам тотчас же, не задумываясь, ответил ему стихом из Корана: „Ни одной душе не дано умереть, кроме как с разрешения аллаха'.1 Уко­ ряющий был смущен.

Имам отправился отсюда с Гази Мухаммедом, двумя его мюридами — Хаджиявом, сыном Газиява ал- Карати, и Тауш Мухаммедом ал-Карати, отставлен­ным секретарем имама Абд ал-Каримом ал-Чиркави и переводчиком Али-беком ал-Яхсави. Семью свою он оставил со своим сыном Мухаммедом Шафиа в крепо­ сти [Темир-хан-шуре]. Затем пришел Гази Мухаммед и вернулся с их семьями и родственниками, юношами учеными Абд ар-Рахманом и Абд ар-Рахимом, сыно­вьями шейха сеиида устаза Джемаль ад-Дина. Я не был в то время с ними, однако упоминаю здесь все то, что они видели во время поездки к царю, как будто бы я был с ними. Это — по сообщению мне имама. Они ехали, сидя на дрожках генерала, подобных кото­рым не видели в России, кроме дрожек царя, но нет нужды упоминать об этом. Когда они достигли города Чугуева, то там встретили царя. Чугуев — это город близ Харькова, а между Харьковом и Петербургом расстояние 1374 версты. Последние слова царя при встрече с Шамилем были: „Будь доволен. Поистине, ты не раскаешься в своем приходе ко мне'.

А дело стало лучше, чем сказал царь. Затем царь верхом выехал на равнину для обязательного, согласно обычаю, ежегодного смотра его конных войск, которые не покидали Харькова и его окрестностей. Это — лучшие его войска. Среди них — различные отряды,

Коран, 3139.

140

гусарский полк, уланы и пр. и пр. В тот день было их около 15 тысяч. Они устроили там взаимное состяза­ние, разделившись на две группы, и играли, стреляя из пушек и ружей одни в других так, что тот, кто был далеко, видел, что как будто бы там происходит вели­кая битва. А царь проезжал на лошади то справа, то слева, осматривая войска. Имам ездил с царем, сидя в дорогой коляске, а царь спрашивал его: „Как ты на­ходишь вот это, вот это'. Шамиль отвечал ему отве­том, сообразным положению их обоих. Затем царь приказал ему отправиться в местожительство царя в Петербург к госпоже царице, матери царя, тем са­мым выполняя данное ей обещание, если он победит Шамиля, [то привезет его ей показать]. Шамиль отпра­вился со своим старшим сыном, друзьями и перевод­чиком.

Когда она увидела Шамиля, то спросила его об его здоровье и о том, что он испытал в дороге приятного или тягостного. Она ему сказала то же самое, что сказал царь при первых встречах с ним. От нее он вернулся в то место, где он поселился в Петербурге. Затем ему показали все диковинки, находящиеся во дворцах царя, прекрасность которых не опишешь. И какое там оружие, сокровища и постройки! Подоб­ных им не слыхивали у царей совершенно. Таково же прочее снаряжение — пушки и „канафиры'1 и пр. Наиболее удивительное из виденного в Петербурге — золотой петух, находящийся во дворцах царя; у него крик подобен крику нашего обычного петуха без какого бы то ни было различия. Хвала тому, кто подчинил все вещи своему могуществу и дал преи­мущество в уменье сынам Адама над остальными его тварями.

Это — суть повествования, переданного мне има­мом и некоторыми его сподвижниками, которые были

140

тогда с ним. Кто хочет—пусть верит, кто не хочет — пусть не верит. Затем царь указал для местожитель­ства имаму город Калугу, которая похожа на наши города во многих отношениях; прекрасный воздух, хороший вид, множество лесов, рек, холмов и пр. Рассказывают, что, когда заболела родительница этого царя, то она переселилась в Калугу и жила там некоторое время. Там она получила исцеление от ее болезни и вернулась обратно на место своего основного жительства.

Царь приказал тогда начальнику города предо­ставить Шамилю на выбор для жительства любой дом города, какой он только захочет. Но имам не стал выбирать себе жилища сам. Довольный тем, что он увидел из оказанного ему возвеличения и уважения, он поручил это дело им. Они его посе­лили в роскошном доме, подобного которому нет в Калуге. Этот дом они наняли для него за тысячу рублей из казны. Вокруг дома — обширный цветущий сад с плодами, цветами и обильной зеленью, для того чтобы выходили в него для прогулки, когда захотят, и он свободен от взглядов посторонних. В саду специальная баня для тех, кто хочет помыться и навести чистоту зимой.

Русские приказали управителю города ежегодно ремонтировать этот дом за счет казны. Перед тем как мы въехали в этот дом, мы нашли его уже при­готовленным. В нем было сделано все, в чем ну­ждаются: стулья, столы, скамейки, постели, ковры, оде­яла, подушки, зеркала, часы и пр. Всего ценою, дости­гающей 7 с лишним тысяч по меньшей мере. Кроме того, дров для отопления на 200 туманов ежегодно. Приставили также при имаме человека для обслужи­вания его потребностей и писания писем царю. Два переводчика— русский и казанский с жалованием [их всех троих], превышающим 4 тысячи рублей: 3 ты­сячи приставленному человеку, тысячу русскому пере­

141

водчику и 600 рублей казанскому переводчику, итого сумма составляет больше 4 тысяч, как было упомя­нуто. Сумма всего того, что отпускали для имама, т. е. для содержания всех находящихся при нем еже­годно, составляет 20 тысяч рублей. Я удивлен уваже­нием, подобного которому нет никакого другого и не было слышно во времена прошлых царей равного ему для кого-либо.

Приставка о том, что осталось [неизложенным]. Когда вышел высочайший фирман от его величе­ства царя, владетеля верховной власти и сана, о приго­товлении для имама дома, им было приказано также закупить для имама всю столовую посуду и прочие при­надлежности из чистого серебра, но имам не согла­ сился, основываясь на том, что это не было одобрено по учению аш-Шафиа, да будет доволен им аллах все­вышний. Эти слова увеличили среди русских досто­инство имама, так как они узнали, что жадность к тлен­ным мирским благам незначительна в наших характе­рах и врожденных свойствах. Затем через некоторое время после поселения имама в Калуге великий царь подарил ему роскошную очень дорогую коляску. Го­ворили, что она стоит тысячу рублей, если оценить. Имаму купили также пару хороших рысистых лошадей за семьсот рублей. И слава аллаху, владетелю миров.