еле шевелящиеся сгустки – смотреть на все это не было сил. Он хотел бы найти хоть кого-нибудь, кто внятно смог ответить на вопрос – что произошло с Островом Фей? Что здесь ВООБЩЕ происходит, в конце концов?!
…Он не знал, сколько он пробежал, но очнулся он оттого, что споткнулся обо что-то и полетел вверх тормашками, уткнувшись носом прямо в кучу рыхлого песка.
Роланд быстро вскочил и оглянулся. Он стоял на кучке розового песка… Впрочем, не на обычной кучке, потому что кое-где остались полуразрушенные строения, напоминавшие башенки, домики, мостики… 'Ой, да это ж я на чей-то песочный город свалился… Ай-яй-яй… Кто-то ведь его строил… Обидится ещё…'. Роланд сразу же вспомнил, что похожие городки из речного песка делали его детишки и им бы не понравилось, если бы их кто-то вот так вот небрежно разломал…
Роланд оглянулся вокруг в поисках неизвестного строителя и… так и присел от удивления прямо на горку с песком…
В двух шагах от него, сзади, у самой кромки песочной кучки сидела… Нет, не ребенок, не мальчик и не девочка, но… совершенно взрослая фея!
В грязно-белой, измазанной песком тунике, спутанными распущенными золотистыми волосами, босиком, без сандалий… Но что ещё удивительней – без обруча анализатора, обычного для всякой феи, и без знака на шее, обозначающий ранг… Лицо её было опущено к земле, свободно падающие спутанные золотистые пряди полностью скрывают лицо… Она молчит, как смерть. Похоже, что судьба песочного городка, так неуклюже разрушенного Роландом, её совершенно не волнует…
– Простите, прекрасная госпожа, – смущенно проговорил Роланд. – Я, кажется, раздавил ваш городок… Поверьте, я не хотел… Мне очень жаль… – и покраснел.
Фея даже не посмотрела в его сторону, но из-за завесы из прядей волос раздался тихий, едва слышимый шепот.
– Сядь со мной, Роланд – и голос этот показался Роланду смутно знакомым…
Он послушно сел, механически послушно – за годы супружества с Прекрасной Феей он привык уже к тому, что любое слово феи для него – это закон…
А ещё одним законом, как можно догадаться, было то, что негоже первому разевать рот и совать свой нос в дела фей без спросу – если нужно, фея сама все расскажет или подаст явный знак, что вопрос задавать можно…
Не то, чтобы эти две нормы были какими-то приказами, навязанными Роланду женой, нет… Просто за долгие годы супружества эти нормы проникали в повседневное поведение Роланда постепенно, исподволь, совершенно неосознанно, закрепляясь в строгую привычку, такую же, как, например, ежедневная чистка зубов, умывание рук перед едой или 'спасибо' и 'здравствуйте', которые мы даже не помним порой, когда нам в первый, а то и во второй и третий раз просили сделать это наши родители…
А потому Роланд тихо сидел рядом с феей, с закрытым прядями лицом, а та, в свою очередь, не торопилась ничего говорить и также тихо сидела рядом с ним – создавалось впечатление, что она, как и розовые крокодилы и когда-то летающие осьминоги, была в полусонном состоянии…
Вдруг Роланду стало так жалко, так жалко все, что он видел вокруг – и пересохшее Розовое Озеро, и опавшие Цветы Забвение, и крокодильчиков, и осьминожек, и разрушенный песочный городок, и эту таинственную печальную фею, что он не выдержал – и… зарыдал… Громко, по-детски, размазывая по лицу слезы и слюни, трясясь всем своим телом…
– Кому из нас больше пристало плакать – тебе или мне, Роланд? – раздался мягкий шепот, как шебуршание осенних листьев от легкого порыва ветра.
От удивления Роланд перестал плакать и посмотрел на фею. А потом, внутренне дрожа от поразившей его мысли, он протянул руку и отвел в сторону одну прядь длинных волос, мешавших увидеть лицо и вскрикнул…
– Добро пожаловать на Остров Фей, Твое Величество – тихо прошептала фея и грустно улыбнулась. – Прости, что прием не соответствует твоему высокому сану… – и в голосе послышалась легкая ирония…
Но Роланд не услышал этой иронии, он был просто поражен тем, что он увидел! Белое как полотно лицо с бледными, чуть синеватыми губами, как у утопленника, впавшие щеки, резко обнажившие скулы, некрасиво обозначившиеся морщинки у переносицы и уголков губ, но самое главное… мертвые стекляшки голубых глаз, как у детской куклы, а не живого существа, невидящие стекляшки глаз…
– Кто ты?! – вскрикнул от ужаса Роланд и отпрянул в сторону. – Впрочем, не говори! Не хочу знать, не хочу, не хочу! – истерически закричал он. – Скажи только, что здесь происходит? Что случилось с Островом Фей и как я тут вообще оказался? Может, все это всего лишь кошмарный сон… – в голосе Роланда прозвучала робкая нотка надежды…
– Удивительная ирония судьбы… – отстраненно прозвучал шепот феи, которая медленно зачерпнула в свои ручки горсть песка и стала просеивать его через свои тонкие пальцы. – Круг замкнулся… Он тоже споткнулся о мой замок из песка и разрушил его – и с этого началась моя подлинная жизнь, а теперь ты – полная его противоположность, его антипод – делаешь то же самое, знаменуя её конец…
– Конец? Конец чего?! – вскричал Роланд, но вместо ответа бледная фея тихо поднесла свой тонкий пальчик к губам, а потом она раскрыла объятия и Роланд, сам не зная почему, вдруг оказался в них и крепко-крепко обнял фею.
…– Ну, вот и чудно, ну вот и чудно… – прошептала она. – Успокоился, да? – наконец, сказала она, отрывая Роланда от своей груди. – Бедный мой человечек! Ты даже не подозреваешь, как мне сейчас больно… за тебя, за всех вас, бедных маленьких человечков, таких беззащитных, таких слабых, таких… таких… – в стеклянных глазах печальной феи затеплились искорки жизни, а её руки скрестились на груди так, как будто у феи на руках маленький младенчик, которого она силится прижать к груди, укрыв от всех треволнений окружающей жизни и, возможно, опасностей её… И тут Роланд услышал, как из бледно- синеватых губ феи раздалось тихое пение… Прислушавшись, он слышал какие-то неразборчивые слова, но эти слова складывались в рифмы… 'Ба! Да это ж колыбельная! Обыкновенная детская колыбельная!' – догадался Роланд, разобрав с трудом рифму 'спи – усни'… – 'Не безумна ли она?' – тут же подумал он.
Сердце Роланда защемило от жалости к ней. Он слегка обнял фею и привлек к себе и прошептал на ушко 'Все будет хорошо! Все будет хорошо!' и погладил её по спутанным золотистым волосам.
– Нет, Роланд! – вдруг совершенно неожиданно раздался осмысленный голос феи. – Хорошо уже не будет, пока вы не найдете себе новую Премудрость! Премудрость, которая сможет спасти висящий над пропастью, мир от почти неизбежной погибели…
– Ты… ты… вы… вы… – указывая дрожащим пальцем правой руки на неё только и смог проговорить он.
– Приятно познакомиться, Роланд… Мое имя Стелла… Боюсь, оно мало что тебе скажет, но это лучше, чем ничего… И я не безумна… Просто мой разум периодически погружается в грезы, в сумерки, он как бы засыпает… Тьма растет, поглощает Целестию и это сказывается на мне, на всех нас, феях… Мы слишком связаны с Целестией, если угодно, мы её мозг и нервы, такими нас сотворил Создатель, а потому болезнь Целестии – это наша болезнь, моя… болезнь…
– Значит, Безликий – это не мой кошмар… – прошептал Роланд. – Значит, он реален?!.. Ой, да что же это я, да что же это… Да как же… – он подскочил к Стелле и, схватив её за плечи, быстро затряс их и закричал:
– Но ведь Он же сказал, что придет за мной! А Она сказала, что они скоро будут везде! И кто же нас защитит от этого? Кто? Где же феи? Где Триединая Премудрость? Кто?!
