противоположностей. Но, насколько мне известно, не было ничего личного, они никогда не переходили границы.
– А как вы думаете, что могло послужить причиной самоубийства Нордвестера?
– Мне известно лишь, что в последнее время он стал несколько злоупотреблять алкоголем. Может речь идет о каком-то нелепом и внезапном порыве... Кто знает?
– Скажите, а размер гонорара Эмиля Тотаха изменится со смертью Нордвестера?
Бортес изумленно вскинул тонкие брови.
– Очень несущественно и только при условии, что он доведет проект до конца. Вы полагаете...
– Нет-нет. Просто мне важно знать все детали.
Я поблагодарила Бортеса, получила приглашение пообедать вместе, пообещала как-нибудь в другой раз (вдруг, он мне еще понадобится?) и отправилась в офис, где меня, вне всякого сомнения, ждал Генри.
– Я заждался вас, Николь!
– Что случилось?
– Ничего. Мне просто хочется поделиться с вами впечатлениями. Вчера Китти прочитала мне несколько рассказов Барри Экдаха. Они и вправду великолепны. Но больно уж он кровожаден. Как будто бы, кроме убийств, других преступлений не существует. И убийства все такие изощренные. Чего стоит, например, убийство шахматиста в рассказе «Дебют Рети». Вы не читали этот рассказ?
– Нет, не припомню.
– В шахматах есть такой дебют. Белые начинают партию ходом правофлангового коня. Не важно. Важно, что шахматист всегда начинал партию дебютом Рети, и убийца знал об этом. Ему удалось подменить коня на фигуру с заусенцами, обработанными ядом, приготовленным по какому-то древнему индейскому рецепту. От действия яда у человека происходит разрыв сердца.
– Насколько я разбираюсь в шахматах, игроки почти всегда выводят коней. Почему так важно, чтобы это случилось на первом ходу?
– Яд действует лишь через несколько часов. А убийце было важно, чтобы смерть наступила в турнирном зале на глазах у многих свидетелей. С другой стороны яд быстро испаряется, и его действие ослабевает. Кстати, благодаря этому свойству, его трудно распознать.
– И чем дело кончилось?
– Черные избрали вариант, в котором они в ранней стадии партии поменяли своего слона на отравленного коня. В итоге, игравший черными также прикоснулся к коню, но действие яда уже ослабло, так что для него это кончилось лишь кратковременным обмороком. На это и обратил внимание длинноносый Тимоти Купер, сыщик Экдаха. Так что яд искали и нашли. А тогда в поле зрения и попал убийца. Ведь он был известным специалистом по индейским рукописям.
– Да. Барри Экдах рассказывал мне, что он всегда тщательно прорабатывает разоблачение убийцы.
– Совершенно верно. Таковы все его рассказы. Сначала изощренное убийство, а затем Тимоти Купер последовательно шаг за шагом распутывает клубок преступления.
– Экдах считает, что таким образом он страхуется на случай, если кто-то захочет воспользоваться описанным методом.
– И правильно делает. Но стопроцентной гарантии не существует. Ведь можно попытаться усовершенствовать его методы.
Дав Генри выговориться (у него редко возникает потребность в этом), я рассказала ему о визите в киностудию.
– Вам надо бы встретиться с Эмилем Тотахом, – порекомендовал Генри.
– Именно это я и собираюсь проделать.
Я разыскала в бумагах инспектора номер домашнего телефона Тотаха и набрала его.
Вежливый сухой голос поинтересовался, с кем имеет честь. Я представилась, сказала, что веду частное расследование, и попросила о встрече. На другом конце провода стояла тишина. Мне даже пришлось удостовериться, что мой собеседник еще со мной. Он предложил мне встретиться завтра в кафе на Джонсон-стрит.
– Странный тип, – сказала я Генри, положив трубку на рычаг. – И голос его кого-то мне напоминает.
После работы я поехала в зал торжеств «Рио», около которого меня поджидал Макс. Мы были приглашены на тридцатилетие его друга.
Мне вовсе не хотелось расслабляться. Да и времени было жалко. Я уговорила Макса, что мы заглянем в «Рио» только, чтобы поздравить именинника, а затем уединимся в каком-нибудь кафе.
Мы нашли уютное кафе с приглушенной музыкой (какая удача!) и заказали кофе с тирамису. Я рассказала Максу о посещении киностудии и телефонном разговоре с Эмилем Тотахом. Макс неожиданно расхохотался.
– А знаешь, детка, Экдах на иврите означает «пистолет», а Тотах – «пушка»! Как тебе это нравится?
– Макс! Теперь я вспомнила... Голос Тотаха похож на голос... Барри Экдаха!
– Завтра тебе предстоит маскарад. Не забудь одеться Ксантиппой и прихватить скалку!
– Прекрати, Макс. Лучше не напоминай! Еще один пуримшпиль я не переживу.
Встреча с Тотахом была назначена на полдвенадцатого, так что утром я поехала на работу.
Последние дни выдались теплыми, снег подтаял, сплошное месиво на дорогах заставляло двигаться осторожно. Я не разгонялась более двадцати миль в час. Редкие пешеходы, спасаясь от цунами, поднимаемых мчавшимися машинами, жались к стенам домов.
День не предвещал ничего хорошего, подумала я и усмехнулась. Надо будет вспомнить об этой мысли вечером, когда сегодняшний день бесследно канет в череде себе подобных. Бесследно ли?
Несмотря на свою осторожность, я приехала раньше Генри. Наверное, сегодня в такую погоду есть проблемы с такси.
Генри приехал в хорошем настроении. Еще не успев снять пальто, он попросил кофе с двойной порцией корицы.
– Знаете, что сказал мне вчера Макс? – начала я, выполнив заказ Генри.
– Наверное, Максимилиан признался вам в любви, – предположил мой босс.
– Он сделал это давно, Генри.
– Как? Что же это за жених такой? Ну хоть до свадьбы мог бы свои признания повторять каждый день!
– Он бы так и делал, если б допускал, что я могу передумать.
– Кажется, он излишне самоуверен. Так что же он вам такое сказал? Я умираю от любопытства!
– Он сказал, что Экдах на иврите означает «пистолет», а Тотах – «пушка»! Как вам это нравится?
– Вы решили взять их на вооружение?
– А как вам нравится то, что голос Тотаха очень похож на голос Экдаха? Я сразу заметила, что он мне кого-то напоминает, но сообразила кого, только после подсказки Макса.
– То есть вы предполагаете, что это один и тот же человек? – конец фразы Генри произнес почти шепотом и энергично замотал головой. Как всегда в такие моменты я старалась не дышать... – Знаете, это кое-что мне объясняет. Только вы уж на меня не обижайтесь!
– И не подумаю!
– А когда подумаете, тоже не обижайтесь! Уж слишком Экдах хвалил ваш рассказ.
– Ну, это я, слава богу, понимаю.
– Действительно, слава богу. Но вот для чего он это делал?
– Просто льстил молодой женщине. Все мужчины таковы.
– Это слишком банальное объяснение. К тому же он слишком вас хвалил, – Генри сделал ударение на «слишком». – Я предполагаю... Конечно, речь идет лишь о гипотезе. Мы еще даже не уверены, что Экдах и Тотах – одно лицо. Но если это так, то выходит, что Экдах имеет отношение к смерти Нордвестера. Ведь Тотах дал свидетельские показания полиции. Учитывая обстоятельства смерти поэта, можно предположить, что за блестящей рекомендацией Экдаха скрыта некая цель.
