Власов подумал: «А ты, Дмитрий Ефимович, хорош гусь! Привык к здешним порядкам: «освобожденных от советов районов…» Ловко насобачился!»
Спросил Закутного:
— Мы с вами ранее, к сожалению, не встречались. Хотел бы знать вашу должность в Красной Армии.
— Вы имеете в виду последнюю? Командовал двадцать первым корпусом… Что еще вас интересует?
— Когда в плен попали?
Закутный удивленно поднял брови. Его узенький лобик превратился в щелочку между лохматыми бровями и начавшим седеть ежиком.
— Не понимаю вашего вопроса… Я не попал в плен, как вы изволили сказать, а добровольно перешел на сторону Великой Германии…
— Извините.
— Вот так-с… А теперь разрешите вернуться к нашей первоначальной теме — о ваших намерениях образовать «Русский комитет». Я всемерно одобряю… Если, конечно, не побрезгуете. Я, как и вы, в России поторопился в Коммунистическую партию вступить, теперь, понятно, вышел. Так вот, если мое пребывание в партии помехой для вас не будет, можете рассчитывать на мое участие в вашем комитете. — Глазки Закутного блеснули злостью. — Не знаю, как вам, Андрей Андреевич, а мне лично эта партия всю жизнь испортила, и пришло время за все обиды отплатить.
— Я рад, Дмитрий Ефимович, что нашел в вашем лице единомышленника…
— Спасибо, Андрей Андреевич… Герр Штрикфельд мне сказал, что вы едете в лагерь, в Хаммельбург… Там, я надеюсь, нужных людей тоже обнаружите.
— Кого можете назвать?
— У меня все на заметку взяты. Командующий 12-й армией генерал-лейтенант Понеделин, командир 8-го корпуса генерал-майор Снегов, Малышкин Василий Федорович…
— Начальник штаба 19-й армии?
— Он самый… Есть еще Трухин Федор Иванович, Благовещенский Иван Алексеевич. Этих уговаривать не придется… Должен предупредить, господин Малышкин умом не блещет, болтлив чрезмерно. Еще есть Жиленков Георгий Николаевич, молодой, лет тридцати, генерал-лейтенант.
— Не слыхал…
Закутный усмехнулся:
— И не могли… Он в райкоме работал. Звание перед самой войной получил — бригадного комиссара, а величает себя генерал-лейтенантом. Это, доложу я вам, прохвост, прохиндей, но не глуп и у немцев в чести…
ПОДИ РАЗБЕРИСЬ, КТО Я…
Даже всезнающий Закутный не знал, что Георгий Жиленков в это время находился уже не в лагере, а вместе со штандартенфюрером Далькеном, редактором «Дас шварце кор», ездил по Украине, выступал с речами, писал листовки, а самое главное, отбирал в лагерях военнопленных тех, у кого «серьезные счеты с Советской властью». Сам Закутный, ставший несколько месяцев назад секретным сотрудником шестого отдела главного управления имперской безопасности, не знал, что Жиленков был послан на Украину этим же шестым отделом.
Из Львова, где Жиленкову удалось завербовать для школы диверсантов одиннадцать человек, он перебрался в Оршу, познакомился там с изменившим родине полковником Владимиром Боярским и вместе с ним в сопровождении Далькена прибыл в Осинторф. Тут в «остлегионе» Жиленкова ожидали неприятности. Первым на вербовку он наметил рядового Григория Солдатенкова, про которого предварительно узнал все, что полагалось знать в таких случаях: год и место рождения, социальное происхождение, где работал до войны, как ведет себя в легионе, с кем дружит, как относится к Великой Германии. Все сведения о Солдатенкове были самые наилучшие: родился в 1919 году в глухой деревеньке Вятской губернии, в годы нэпа отец был торговцем, затем был раскулачен, в комсомоле Солдатенков не состоял, до армии успел отсидеть год в тюрьме за хулиганство, в легионе ведет себя отменно, дисциплинирован, услужлив — сам напросился в вестовые к немцу командиру — короче, «кадр» кондиционный, как любил говорить Жиленков.
Далькен, любивший просыпаться рано, приказал Жиленкову вызвать Солдатенкова первым, к шести утра. Жиленков и Боярский, чертыхнув трудолюбивого немца, просидели за пивом до двух ночи, а в четыре их разбудили выстрелы, свирепый лай огромных овчарок, крики. Легион взбунтовался, перебил командиров-немцев. Восставшие легионеры дрались упорно, уложили больше полусотни эсэсовцев. Разоружить легион удалось только к вечеру, да и то с помощью двух батальонов СС, срочно переброшенных из Орши. Командир роты Семен Горохов, прозванный легионерами, как выяснилось на следствии, Стрихнином и обнаруженный эсэсовцами в погребе, куда он успел спрятаться от восставших, на допросе показал, что руководителями восстания являлись рядовые Василий Гурьянов, Николай Бондарев в Григорий Солдатенков. Гурьянова и Бондарева нашли среди убитых, а Солдатенкова ни живым ни мертвым обнаружить не удалось. Его вместе с тремя легионерами на второй день поймали в Богушевске и привезли в Осинторф.
Далькен, злой, как черт, с рукой на перевязи, потащил Жиленкова и Боярского на допрос «главаря». По пути к бараку, где держали пойманных легионеров, Далькен весь запал желчи выплеснул на Жиленкова.
— А вы хотели этого бандита отобрать в школу диверсантов!
— Но мне сказали… — пытался оправдаться Жиленков.
— Мне тоже говорили, что вы умный человек…
В заросшем, бородатом, окровавленном Солдатенкове Жиленков узнал капитана Смирнова, с которым последний раз виделся в октябре 1941 года в лесу, неподалеку от районного центра Смоленской области Семлево.
В то время Жиленков являлся бригадным комиссаром и занимал должность члена Военного совета 32-й армии. Положение этой армии в октябре 1941 года было тяжелое — вместе с другими армиями — 16-й, 19-й, 20-й и 24-й она находилась в окружении в районе Вязьмы.
9 октября Жиленков, политрук Веселовский, секретарь Военного совета политрук Минаев, работник штаба майор Коровин и капитан Смирнов с небольшой группой красноармейцев были отрезаны от остальных работников штаба и оттеснены в лес.
Посовещавшись, решили отходить в направлении районного центра Семлево.
Первыми пошли Коровин и Минаев, за ними потянулись красноармейцы.
Веселовский увидел, как отставший Жиленков рвал какие-то бумажки.
— Пошли, товарищ комиссар!
— Идите, я догоню, — ответил Жиленков. Он зло посмотрел на Веселовского и крикнул: — Ну, что вы стоите? Я вам сказал — идите.
Веселовский отошел на несколько шагов и обернулся — Жиленков натягивал мятую красноармейскую гимнастерку, которую он достал из вещевого мешка. Потом он переменил брюки, вместо фуражки, брошенной в кусты можжевельника, надел пилотку без звездочки. Веселовский с удивлением, даже с ужасом смотрел, как член Военного совета облачился в стеганку, которую тоже вытащил из своего, казалось, бездонного вещевого мешка.
«Он все раньше приготовил, — мелькнула у Веселовского мысль. — Запасливый товарищ комиссар!..»
А Жиленков уже зашагал в противоположную сторону.
«Куда же он»? — подумал Веселовский. Хотел окликнуть Жиленкова, но тот уже возвращался.
Веселовский облегченно вздохнул. Но то, что он увидел, снова его насторожило: Жиленков
