Кейси боялся, что случившееся с конгрессом недоразумение вызовет колебания в Белом доме. В Капитолии заседают представители избирателей страны, и это Кейси никогда не упускал из виду. Белый дом давал Кейси разные, иногда прямо противоположные сигналы. Нередко было трудно определить, что же хочет президент: «нет» — посылке американских войск и в то же время «да» — тайным операциям. Как при перетягивании каната, положение постоянно менялось. С одной стороны, Джим Бейкер выступал за проявление осторожности в год выборов. С другой, из Совета национальной безопасности, от Макфарлейна появлялись все новые идеи. Они были нацелены на блокирование Никарагуа. Полное блокирование потребует почти половины американского флота для перекрытия всех морских путей в Никарагуа. Такие предложения Кейси серьезно не воспринимал. Но он не мог и полностью игнорировать их. Трудно предугадать, как будет действовать президент. Как это произошло, например, в случае с Гренадой.
Пассивное отношение Рейгана к принятию решений породило много проблем. Для Кейси позиция Рональда Рейгана не была загадкой, но он не знал, какие решения будет принимать президент. «Да», — скажет он. Затем «хорошо» и далее «нет». «Да», «хорошо», «нет» вошло в поговорку. Было много и других вариантов, начиная с «нет», переход к «да», а затем к полной нерешительности. Джим Бейкер наглухо закрыл от мира процесс принятия решений Рейганом. Кейси, конечно, имел вес. Он мог получить у Рейгана частный прием в его резиденции в Белом доме. И Кейси примерно дважды в год пользовался этим. Президент всегда настроен дружественно: сплошное внимание и поддакивание. Однако в конце встречи или несколько позднее Бейкер или Макфарлейн задают один и тот же вопрос: «А что думает Джордж (Шульц) или Кэп (Уайнбергер)?» Именно так, а затем неизбежно начинаются качели: «да», «хорошо», «нет».
Рейган ни официально, ни неофициально не ведет заседаний Совета национальной безопасности, ни заседаний еще более важной Группы планирования по вопросам национальной безопасности. Обычно это делает Макфарлейн. Рейгану дают изложенную на одной страничке повестку дня, краткое содержание выступлений каждого присутствующего, регламент.
Большая часть времени тратится на обсуждение сообщений о складывающейся обстановке. Нередко принятые решения рассылаются за подписью Макфарлейна (вместо президента).
Бейкер и его помощник Дорман ведут ежедневный учет телефонных разговоров и бесед по защищенным линиям. Секретная служба учитывает передвижения президента, ведут свои журналы даже распорядители Белого дома. Имеется журнал на субботу и воскресенье, делаются записи об официальных звонках, завтраках и обедах супруги Рейгана Нэнси. Некоторая деятельность Нэнси нередко попадает в орбиту прессы. Краткая беседа с президентом после обычного приветствия или мимолетное «хеллоу» могут расцениваться собеседником как знак особого расположения. Поэтому Дорман или Бейкер повсюду следуют за президентом, чтобы ничего не ускользнуло от их внимания. Президента, очевидно, устраивает эта система, и никто ее не нарушает.
Разоблачение минирования никарагуанских портов потребовало от Белого дома принятия каких-то решений. У Кейси имелись сообщения, свидетельствующие о том, что в Сальвадор переправлялись тонны военных материалов и некоторые из них шли из Никарагуа. Располагая такими разведывательными сообщениями, Кейси доказывал в Белом доме, что левые могут организовать в Сальвадоре крупномасштабное осеннее наступление. Он сравнивал вероятность таких событий со знаменитым наступлением «Тэт» во Вьетнаме в 1968 г. Кейси использовал сильные выражения, однако в год проведения выборов необходимо было проявлять осторожность.
Мотли полагался на разведывательные данные, но они были разрозненными, неубедительными.
— Чтобы улеглись споры, нужно всего лишь тридцатисекунд-ное сообщение об этом деле в программе новостей, — заявил он Кейси. Однако такого выступления не последовало.
После ряда проведенных в Белом доме совещаний и обсуждений до Кейси было доведено совершенно четкое решение президента: до ноябрьских выборов ЦРУ проводит «лишь сдерживающие действия» в рамках программы тайных операций. Если, как ожидается, Рейган будет переизбран, администрация снимет все запреты, найдет способы получить деньги для «контрас», добьется превосходства сил и доведет дело до победы.
Для Кейси «сдерживающие действия» означали также необходимость наведения мостов с конгрессом. Сюда входили унизительные личные хождения по офисам сенаторов.
Свой первый визит Кейси нанес сенатору Ричарду Лугару, республиканцу от штата Индиана, члену сенатского комитета по разведке и председателю республиканского комитета по проведению избирательной кампании в сенат. По мнению Лугара, ЦРУ попало в неприглядную ситуацию. Кейси заявил, что он всегда старался информировать всех членов комитета, однако признал, что его краткое сообщение о минировании никарагуанских портов, очевидно, было недостаточным.
Кейси хотел добиться, чтобы Мойнихэн отменил свое решение об отставке. Этот сенатор в основном придерживался жесткого внешнеполитического курса и был полезен для ЦРУ. Избрание более либерального, настроенного против ЦРУ демократа, такого, как, например. Лихи, на пост заместителя председателя сенатского комитета по разведке, было бы совершенно неприемлемым для разведывательного сообщества.
Кейси посетил Мойнихэна в его офисе в здании сената. Сидя в кожаном кресле у камина в кабинете Мойнихэна, Кейси смиренно каялся.
Он недвусмысленно заявил, что его задача — информировать комитет в той степени, которую сенаторы сочтут нужной. Если они неудовлетворены, то какими бы искренними и добросовестными ни были его усилия, он не выполнил своей задачи. Косвенно Кейси выразил мысль о том, что своими действиями он нарушил юридические требования о своевременном уведомлении конгресса. «Я глубоко сожалею об этом», — заявил Кейси. И от себя лично он попросил Мойнихэна остаться на посту заместителя председателя комитета по разведке.
Мойнихэн был тронут. Кейси казался ему искренним. Какой сложный человек, как много в нем различных характеров. Такие извинения невозможно отвергнуть. Мойнихэн согласился снять свою отставку.
Последним актом раскаяния Кейси было его собственноручно написанное покаянное письмо Голдуотеру.
В четверг 24 апреля Кейси, не дрогнув, встретился с комитетом в полном составе. Атмосфера была напряженной, поскольку ряд членов комитета считал, что до сих пор Кейси говорил лишь о том, что случившееся больше не повторится.
Однако Кейси быстро сместил акценты и признал, что информирование комитета было недостаточно полным.
Он хотел бы информировать комитет подробнее. У ЦРУ не было намерений что-то прятать, как об этом говорили некоторые сенаторы и конгрессмены.
Задали вопрос относительно самого минирования:
— Было ли оно незаконным?
— Нет, не было, — ответил Кейси.
Это прорвало сдерживающееся до сих пор негодование. Почти все сенаторы обрушились на Кейси, задавая ему вопросы о законности, здравом смысле, практичности, добропорядочности и компетентности. Подорвались ли на минах суда наших друзей англичан и французов? Почему администрация заранее заявила, что не будет выполнять решение Международного суда по поводу законности минирования, насмехаясь над законом перед лицом всего мира? Не является ли минирование государственным терроризмом? Усилятся ли после минирования обвинения Соединенных Штатов со стороны международного сообщества?
Кейси сказал: «Я искренне извиняюсь».
Джейк Гарн, республиканец от штата Юта, был вне себя от гнева. Он считал, что смысл высказывания Кейси ясен, оно равносильно обещанию в будущем информировать комитет должным образом. ЦРУ всегда отвечало на все его вопросы, даже если ему приходилось за ответами идти в Лэнгли.
— Вы все негодяи, — орал он. — Все вы негодяи, весь конгресс, все пятьсот тридцать пять его членов!
Члены комитета встали, включая Мойнихэна, который хотел предотвратить дальнейшую свару. «Улыбайся, — заявил он, — когда называешь меня негодяем!»
