курса у нас не хватит, хотя энергия атомных двигателей, фактически, беспредельна?
— Все правильно, сэр. Топлива у нас обычно более чем достаточно, так что коррекция производится при первой же необходимости. Чем дальше корабль удаляется от своей траектории, тем больше требуется топлива на возвращение. Мы потеряли слишком много времени.
Всеми овладело уныние, только Дон пока не поддавался общему настроению.
— А можно использовать в качестве топлива что-нибудь другое?
— Боюсь, что нет, — покачал головой Курикка. — Для форсунок все будет слишком велико, да и двигатели спроектированы только для такого топлива, — он отвернулся, и Дон впервые увидел бравого старшину в такой депрессии.
— Но мы, не должны сдаваться, — настаивал Дон. — Надо попробовать вывести корабль к правильному курсу, если уж не можем вернуться точно на него.
— Это вряд ли поможет, капитан: не останется топлива для торможения.
— Но так мы будем, по крайней мере, ближе к Марсу. Оттуда к нам подойдут корабли и заберут людей. Запросите Марс, как насчет такого варианта.
И снова все толпились, ожидая ответа.
— Обнадежить пока нечем, хотя мы просчитываем любую возможность, — сообщили с Марса. — В окрестностях Марса сейчас нет ни одного корабля дальнего действия, а челночные ракеты не достанут вас даже на точном курсе. Главное, не теряйте надежды. Мы пытаемся найти решение.
— Спасибо, утешили, — буркнул Спаркс. — Их бы на наше место.
— Прошу прощения, но я вынужден опровергнуть последнее заявление Курикки, ибо оно неверно, — доктор Учальде вышел из прострации и еще не осознал, что это «последнее заявление» было сделано минут пятнадцать назад. — Мы можем кое-что сделать. Я изучил ситуацию и пришел к выводу, что вы, извините, смотрите на нее лишь с одной стороны, потому что суть проблемы была неверно сформулирована, — он заходил по рубке взад и вперед. — Вопрос не в том, где взять топлива, а в том, как изменить курс. При такой постановке проблемы все станет ясным, а ответ — очевидным.
— Только не для меня, — произнес Курикка.
— Если у нас нет необходимого топлива, — улыбнулся Учальде, — следовательно, нужно уменьшить общую массу корабля.
— Правильно! — воскликнул Дон. — Это именно то, что нужно!
— Важно, чтобы все, от чего мы избавимся, предварительно тщательно взвешивалось, — предупредил Учальде. — Это понадобится для последующих вычислений. Чем быстрее мы это сделаем, тем больше у нас будет шансов добраться до Марса.
— Прямо сейчас и начнем, — сказал Дон, доставая записную книжку и электрический карандаш. — Нужно составить список предметов, не имеющих жизненно важного значения для корабля, экипажа и пассажиров. Ваши предложения?
— В первую очередь, багаж пассажиров, — сказал Учальде. — Нужно оставить лишь то, что на них есть, а от остального избавиться.
— Представляю, какие нам предъявят иски, — простонал стюард.
— Ничего. Багаж пассажиров наверняка застрахован, — сказал Дон, помечая в блокноте. — У них есть выбор: багаж или жизнь. Пусть оставят драгоценности и то, что дорого как память, а все прочее — за борт. Через пятнадцать минут соберите всех в гостиной. Я побеседую с ними.
Персер кивнул и ушел, а Дон повернулся к остальным.
— Обеденные столы, кресла, большинство кухонного оборудования, посуда, — загибая пальцы, перечислял Курикка. — Все мороженое мясо. Нам нужна только вода, тогда мы продержимся на дегидрированном пайке.
— Отличная идея. Следующий?
Предложения посыпались градом: ковры и украшения, лестничные перила, мебель, осветительные приборы и запчасти. Список рос, но оставался один, но очень значительный пункт.
— Груз, — напомнил Дон. — Что с ним будем делать? Курикка покачал головой.
— Ничего мы с ним не поделаем, а жаль: ведь там тяжелое оборудование и контейнеры с одеждой, без которой можно обойтись. К сожалению, все контейнеры намертво прикреплены к полу специальными отстреливающимися замками. Я мог бы изготовить что-то вроде ключа к ним, но на это нужно время, дня два, по крайней мере.
— Для нас это слишком долго. Пусть груз остается, а все, что можно убрать — за борт.
Экипаж приступил к работе, а Дон без воодушевления направился в гостиную, ясно представляя, какой его ждет прием. И не ошибся. Все сто двенадцать пассажиров были в самом гадком расположении духа. Обращаясь к ним, Дону пришлось перейти на крик, тем более, что экипаж уже начал выносить столы. Он объяснил пассажирам, в какое трудное положение они попали, и объявил, что сейчас жизненно важно облегчить корабль. Как только он сказал про багаж, ропот усилился.
— Вы не можете меня заставить, не имеете права! — вопила стареющая матрона. Ее поддержали и другие пассажиры. Дождавшись, когда вопли протеста немного утихнут, Дон сказал:
— Очень сожалею, если кажусь вам самодуром, но вот вам слово офицера — другого выхода нет. И это не мое решение. Как вы знаете, я врач, и пост капитана корабля занимаю только потому, что все остальные офицеры погибли. Мы связались с Марсом, и они одобрили наше решение.
Раздались новые крики, но Дону удалось усмирить их.
— Я — капитан, и это мой приказ. Вы оставите при себе только самое необходимое, остальное через полчаса принесете к шлюзу. От этого зависит ваша жизнь.
Пассажиры разошлись с большой неохотой, и Дон с грустью усмехнулся, подумав, что общественный рейтинг его здорово упал. Но он должен спасти их жизни, хотят они этого или нет.
К Дону подошел один из оставшихся пассажиров, высокий худой мужчина с небольшими усиками. Дон уже встречался с ним, но не помнил, по какому поводу. Пассажир представился:
— Капитан, меня зовут Дойль. Я — секретарь генерала Бриггса. — Чем могу помочь?
— Не столько мне, сэр, сколько генералу, — улыбнулся Дойл, не обращая внимания на холодность приема. — Он хотел бы с вами поговорить.
Дон вспомнил, что сам обещал поговорить с Бриггсом, и решил, что более удобного момента не найти.
— Отлично. Я иду с вами.
— Спасибо, сэр. Генерал будет очень благодарен вам за это. Захватив из рубки ключ, они отправились в помещение, отведенное под гауптвахту. Генерал поднялся им навстречу.
— Капитан, я рад, что вы пришли, — сказал он.
— Вы хотели поговорить со мной, генерал?
— Да, если вы уделите мне несколько минут. Сначала я хочу принести извинения за инцидент в моей каюте. Конечно же, я подчинился приказу и выбросил все сигареты, однако забыл про пачку в кармане и по рассеянности закурил. Это и вызвало пожар. Я очень сожалею…
— Мы тоже, генерал.
— Уверен в этом. А теперь позвольте задать вопрос: сколько времени продлится мой арест? Разумеется, ваши действия были справедливы, я не протестую, но думаю, что меру наказания можно изменить.
Дон очень нуждался в поддержке пассажиров, а если на его стороне будет Бриггс, это здорово поможет ему, тем более, что гнев генерала остыл и он раскаялся. Дон подумал и решил, что держать Бриггса под замком не имеет смысла.
— Генерал Бриггс, вы свободны. Это была всего лишь временная мера, пока мы выясняли причину пожара, а вовсе не наказание.
— Вы очень добры, — ответил генерал, но эти слова прозвучали сухо и формально, в них не было ни следа прежней теплоты. Они тотчас же вышли.
Глядя им вслед, Дон мучительно вспоминал что-то. О чем говорил ему тогда один из космонавтов? Пожалуй, с этой сигаретой еще не все ясно. Что ж, теперь это было не важно: даже если генерал погрешил против истины, чтобы избежать дальнейшего заключения, решение принято и инцидент исчерпан. Дону нужно было думать о корабле.
